Папины дочки
Шрифт:
— Представляете, какого рода публику это привлечет в Хантсфорд, кто является читателями этих паршивых «желтых газетенок»?
— Вы меня удивляете, — ответила Зоул. — Нам нужна реклама. Я много работала в области маркетинга и могу вам точно сказать — какими средствами повышается интерес потребителей, не имеет значения. Значим только результат. Может быть, нам еще стоит дать небольшое интервью. Тогда о концерте узнает еще больше народу.
Зоул застыла в ожидании его реакции.
— Пожалуй, если это пойдет на пользу нашему проекту, — согласился он, устремив взгляд на блестевшее в солнечных лучах озеро.
Это была хорошая идея. Он, правда, не мог себе представить, как обратиться к Серене с подобной просьбой, но, в конце концов, она его дочь и должна уступить отцу. За
Он кивнул Зоул и, отдав ей бумаги, вытащил из кармана телефон.
32
Коренастый, обезьяноподобный тип в грязных джинсах остановил «мерседес» Серены у самых ворот Хантсфорда, нагло помахав рукой перед лобовым стеклом. Водитель опустил окно и вежливо поинтересовался, в чем дело.
— Разрешение есть? — рявкнула горилла, заглянув в окно.
Серена тоже опустила стекло и, с улыбкой кинозвезды свысока посмотрев на охранника, ответила:
— Это мой дом.
Охранник тут же извинился и пропустил машину.
— Забавно, — усмехнулась она, оглянувшись. Но уже через секунду происшествие было забыто — вид преображенного Хантсфорда поразил ее. Все вокруг изменилось до неузнаваемости. Ей даже показалось, что она ошиблась адресом. Самым впечатляющим элементом обновленного ландшафта была сцена размером с приличный дом, окутанная строительной сеткой. Вдоль подъездной аллеи полураздетые рабочие устанавливали указатели с обозначениями парковок и ресторана. На берегу озера стояли грузовики, трейлеры и передвижные генераторы. Всюду суетились люди — монтировали ограждения, высаживали цветы, закрепляли тенты. Серена улыбнулась, втайне гордясь тем, что все это было делом рук ее отца.
Она долго спорила и препиралась с ним, когда он позвонил и попросил приехать на концерт. Идея ей совершенно не нравилась. Она чувствовала себя несчастной, униженной и несправедливо обделенной. После встречи с Майклом у нее остался неприятный осадок, и она до сих пор не могла заставить себя смириться с его выходкой и выйти на публику. Сплетни и скандал, вызванные новостью о ее беременности, разрушили ее безупречный имидж. За каких-то полтора месяца она лишилась пьедестала недосягаемо прекрасной красавицы с блестящими перспективами, и теперь, чтобы выйти на сцену, ей требовалось колоссальное самообладание. Серена отказалась бы, если бы ей не нужны были деньги: она запросила у отца семь процентов от прибыли с концерта. Поторговавшись, они сговорились на грех. Не много, но лучше, чем ничего. И потом, эта акция поднимет ее престиж в глазах зрителей: дочь, забыв о своих проблемах, самоотверженно помогает отцу в организации музыкального вечера. Никто не посмеет больше бросить в нее камень.
— Ну как, впечатляет, правда? — спросил Освальд у дочери, подойдя к машине.
— Да, размах серьезный, — ответила Серена, открыв дверцу и выставив наружу свои длинные загорелые ноги, — напоминает Гластонбери.
Освальд посмотрел на нее с ужасом.
— Это то место, где проходят фестивали хиппи? Надеюсь, ты шутишь.
Серена повесила на руку свою сумочку и рассмеялась.
— Шучу, папа. Пока что мне все нравится. — Она замолчала, ощущая некоторую неловкость при общении с отцом, но Освальд не собирался говорить с ней о ее беременности и отношениях с Майклом.
— Мария приедет к пяти, — предупредил он. — Ты ведь не откажешься с нами поужинать? Познакомитесь с ней поближе.
Да, наверное, ей стоило узнать эту женщину получше. Она не видела ее с тех пор, как закончилась прощальная вечеринка Английской розы, но враждебные чувства к Марии у нее не угасли. Она не сомневалась, что у этой вульгарной итальянки какие-то корыстные планы насчет ее отца: она уже повидала в прошлом шлюх, увивавшихся вокруг Освальда, — секретарши, модели, светские львицы. Но все они были проходящими увлечениями, а вот у Марии явно деловая хватка и серьезные
Жара стояла невыносимая. Серена отправилась к себе переодеться. Сменив шорты на мини-юбку и топик, она критически осмотрела себя в зеркале. Нет, пока еще беременность не отразилась на фигуре, она оставалась по-прежнему тонкой и изящной. Ее комната находилась в самом дальнем крыле дома, откуда открывался чудесный вид на озеро, но Серена предпочла бы сейчас любоваться видом Нью-Йорка или Лондона, а не загородной природой.
Но здесь ее дом, ее надежная крыша, ее фамильное гнездо, крепость, в которой она всегда была под защитой. Так что ей нечего стесняться, выходя на сцену. Ей уже сообщили после всех проведенных обследований, что ребенок, которого она носит, мальчик. А это означало, что к нему рано или поздно перейдет титул Бэлконов и это имение. Разумеется, в двадцать первом веке все это не имело такого значения, как раньше, но мысль о том, что ее сын будет одиннадцатым бароном Хантсфордом, вселяла в нее оптимизм и гордость, помогала ей мириться с недоброжелательностью окружающих и их злорадством. Однако она вовсе не хотела, чтобы ее ребенок был похож на деда Освальда, тщеславного и деспотичного. Рано или поздно — Серена в этом не сомневалась — карьера все равно пойдет в гору, люди забудут о ее похождениях и снова полюбят ее за красоту и молодость. Но, увы, два этих великих дара были не вечны, когда-нибудь она утратит их, и тогда ей придется рассчитывать только на то, что она уже успела достичь и заработать. А пока нужно брать деньги у этого мерзавца Саркиса. И уж она позаботится о том, чтобы он заплатил ей за все сполна.
Размышления о деньгах всегда придавали ей бодрости. Серена вынула из сумки солнцезащитные очки и надела повязку, не позволяющую ее длинным волосам падать на лицо. Пожалуй, ей не следовало сейчас выходить из дома и отвлекать рабочих, но любопытство взяло верх. Серена не могла не признать, что Зоул Картрайт отлично справлялась со своими обязанностями. В саду под тентом, в шляпке с бежевой вуалью сидела леди Пенелопа Карвей, которую Освальд пригласил полюбоваться на подготовительные работы. Рядом с ней стояла Зоул, увлеченно рассказывая, какие экзотические цветы украсят клумбы и обочину дороги. Серена обошла все вокруг, изучая новшества, появившиеся за последние полтора месяца. Во время прогулки она обдумывала свой вечерний наряд. Безусловно, лучше всего выбрать что-нибудь попроще. Простота, хорошо продуманная и изысканная, всегда благородна. Сначала она представила себя в платье от Армани, коричневом, с глубоким вырезом на спине, потом стала склоняться к варианту черного платья с декольте, затем решила, что идеальным будет белое платье в греческом стиле от Версаче. Платье являлось самым важным, по мнению Серены, аргументом, если женщина рассчитывала произвести впечатление и завоевать всеобщие симпатии.
— Готовитесь к завтрашнему дню? — раздался за ее спиной мужской голос.
Серена резко обернулась и увидела красивого незнакомца в джинсах и белой рубашке, расстегнутой на груди. У него были проницательные голубые глаза и загорелое лицо. Еще большую привлекательность ему придавали растрепанные светлые волосы.
— Мы знакомы? — спросила Серена, немного задетая тем, что к ней посмел обратиться незнакомый человек.
— Майлз Робертс, — представился мужчина и протянул руку.
Но Серена не спешила ответить рукопожатием, тем более что руку первой подает дама.
— И чем вы тут занимаетесь, Майлз? — спросила она покровительственным тоном.
— Я менеджер по работе с артистами.
Серена подняла очки и улыбнулась:
— А что это значит?
— О, я думал, вы знаете, что у меня за обязанности, — ответил он с улыбкой.
— Полагаю, что в ваши обязанности входит исполнять капризы Марии Данте и прочих выступающих?
— Ну, что-то в этом роде, — кивнул он.
— Надеюсь, вам за это достойно платят, — продолжала Серена уже игриво.