Para bellum
Шрифт:
Более того, компания Renaultуже начала производство R29. Он ведь во всем всех устраивал и эти испытания были не более чем формальностью. Да и корпуса B1 тоже стали потихоньку изготавливать. Про запас. Потому как к ним никаких вопросов не имелось, а корпус танка — самая сложная, трудоемкая и дорогая его часть…
Отказ платить по долгам, набранным за годы Мировой войны вдохнуло новую жизнь в экономику Франции. И это коснулось не только танкостроения. Например, в самые сжатые сроки создали так называемую комиссионную автоматическую винтовку под новый патрон 7,5x57 MASобразца 1924 года.
Генералы не захотели
Пулемету добавили переключатель огня с возможностью ведения как автоматической, так и одиночной стрельбы. Укоротили и облегчили ствол… да и вообще в целом облегчили. Поставили дульный тормоз, чтобы погасить ломовую отдачу. Добавили пистолетную рукоятку, заодно перенеся магазин вниз, как у оригинального BAR, уменьшив количество патронов до 10 штук. В итоге получилась самозарядная винтовка массой около 7,1 кг, безумно напоминающая Colt Monitor R80 1931 года.
Не бог весть что, но вполне рабочий вариант, хоть и изрядный по весу. А главное — не копирование советского образца. Шарль хотел именно так и сделать — взять и скопировать. Но генералитет задело, что копировать приходилось бы оружие, разработанное дикарями. Ведь русских во Франции именно таковыми и считали. Просто белыми туземцами. И изрядная стоимость оружия никого не тревожила, как и его чрезмерная масса. Заводы Франции и обновленный военный бюджет могли себе это позволить…
Аналогично шли дела всюду.
Франция оживала.
Франция продолжала переполняться надеждами.
А уровень милитаризма, шовинизма и оптимизма его населения накачивался невероятными темпами. Да и национализма, местами совершенно пещерного вида, расцветал бурно и совершенно несдержанно.
Вспоминали все и всем.
И если правительство старалось не нагнетать в плане отношения с англичанами, то вот в народных низах ходило много всяких гадостей. Которые подогревались статьями в желтой прессе силами советской разведки. Благо, что врать особенно и не требовалось. Например, объясняя французам, что до Великой французской революции Франция была гегемоном Европы. Да и, по сути, мира. А сейчас кто? Жалкая пародия на себя в прошлом?
«Франция которую мы потеряли» — стала основной темой дебатов и обсуждений повсеместно. И у Шарля де Голля, который всю свою жизнь жил в этом восприятии реальности, эти все темы вызывали живейший отклик и полное принятие. Поэтому, глядя на то, как взревев мотором, B1 медленно покатился по ангару, отправляясь «месить грязь», его душа пела. Без шуток. Искренне.
И появлялось злорадное чувство удовлетворения, гасящее страх и стыд, оставшийся от тех событий под Минском… в Варшаве. Когда вооружение каких-то дикарей оказалось сильно лучше французского…
Фрунзе тем временем не почивал на лаврах, понимая, что враги стараются, готовятся, «кую топоры, буйны головы сечь». Поэтому пытался если не обогнать их, то хотя бы компенсировать усилия. Вот и сейчас он находился в Севастополе, присутствуя на очередных испытаниях нового истребителя. Палубного…
Строить
Михаил Васильевич был не удивлен.
Флот, как и армия, не может существовать бесцельно. Базовая цель флота — конвой — проведение его или блокировка чужого. Все остальное — вторично. А когда флот сидит на базах, почитая за подвиг выход куда-нибудь на сто-двести миль, им можно пренебречь. Его нет. Это просто корабли и люди, но никак не флот и моряки, как метко в свое время отметила Екатерина II.
Союзу остро требовалось найти цель для флота.
Иначе его прокачивать можно только в рывке, чрезвычайным усилием. Как Петр Великий. Но после ухода локомотива, он вновь будет стремительно деградировать до уровня «героев Цусимы» или гигантов «затопления кораблей на рейде Севастополя». И это — в лучшем случае.
Для чего Михаил Васильевич задумал создание тяжелой рейдерской группы с базированием в Мурманске. Чтобы в случае потенциальной войны с Францией или Великобританией выпускать ее оттуда на оперативный простор. Понятно — натяжка. Но это хоть что-то, на полном безрыбье «береговых флотов». Для чего вел переговоры с верфями в восточной Германии для постройки кораблей.
Почему группу, а не отдельный рейдер?
Потому что.
По мнению Фрунзе, один корабль, даже самый могучий, был не в состоянии действовать на коммуникациях противника. Его рано или поздно загонят в ловушку, зажмут и уничтожат. Что и показал практика обоих мировых войн.
Поэтому он панировал создать небольшой флот, собранный из взаимно дополняющих кораблей. Тем более, что вроде как получалось в разумные сроки создать дизельные «звезды» подходящих мощностей. А это значит — высокая экономность и автономность.
По идее на роль флагман тут очень подходил бы быстроходный линкор. Но в 35 тысяч тонн он не вписывался. Так что пока нужно было обходиться без него… Пока, на вскидку, у него вырисовывался небольшой флот, скомпонованный по схеме камень-ножницы-бумага: 3 авианосца, 2 линейных крейсера и около десяти легких крейсеров ПВО.
Легкие крейсера ПВО могли выпиливать самолеты противника и прочую мелочевку. Линейные крейсера — для того, чтобы бить легкие и тяжелые крейсера, выступая этакой дубинкой для легких сил, в случае, если они слишком сильно сблизятся. А авианосцы, соответственно, могли резать линейные крейсера и линкоры, а также вести разведку в широком радиусе, разыскивая транспорты противника. Им в нагрузку должны были идти быстроходные эскадренные танкеры и корабли обеспечения. И все это хозяйство должно было развивать и держать эскадренную скорость не меньше 33 узлов, а лучше 35. Чтобы их догнать могли только какие-то совсем ничтожные легкие силы.