Para bellum
Шрифт:
Ну и понеслось.
Лицензию на SteyrM1912 выкупили в полном объеме, как, впрочем, и всегда. И сели дорабатывать, используя кое-какие решения Грязева и Шипунова, которые вытаскивались из воспоминаний Михаила Васильевича. На выходе получилось два пистолета — тяжелый АПС-30 и легкий СПС-30.
Первый имел более длинный ствол и в целом более прочную конструкцию. Двухрядный магазин на 20 патронов 9х19. При этом УСМ позволял как ведение одиночного огня, так и бить короткими очередями по 3 выстрела. Это был тяжелый боевой пистолет для тех, кому он требовался
Второй был максимально уменьшен и облегчен, оснащаясь однорядным магазином на 8 патронов 9х19. Этот пистолет был максимально приближен к ГШ-18 по концепции и исполнению за исключением уменьшенного магазина. И предназначался для повседневного или скрытного ношения.
Кроме того, на базе АПС-30 разработали компактный пистолет-пулемет ППС-30 для вооружения спецназа, экипажей машин и прочих, схожих задач. Он был основан на той же автоматике, что и оба пистолета, но скомпонован как Skorpion vz. 61. Отличительная черта — УСМ имеющий три режима огня: одиночный, автоматический и автоматический с отсечкой на три патрона, как и на ППТ-30.
И так далее, и тому подобное, и целая плеяда всяких описаний. Михаил Васильевич подготовился основательно. Подтянув сюда почти все законченные наработки по пехотному вооружению, которые вел.
А камуфлированные «человечки» тем временем бегали-прыгали, стреляли и выполняли всякие упражнения перед глазами высокой комиссии. Фрунзе сидел на почетном месте и внимательно наблюдал за выполнением типовых задач. Время от времени изучая бойцов, вооружение или снаряжение после. Для вида. Переходя из одной демонстрационной секции в другую, уводя за собой высокую комиссию…
Вопрос был решеный.
Комплекс ставили на вооружение. Более того — предприятия уже начали готовиться к запуску профильным производств. Но все равно — публичный цирк — это публичный цирк.
Да, комплекс выходил не дешевым.
Да, трудоемким.
Но прямо сейчас несколько миллионов бойцов в нем никто не требовал выставить. И через год не потребует. И через два. Тем более, что старые системы никто не прекращал производить, направляя его на мобилизационные склады, в ряды народной милиции и на экспорт. Точнее — в первую очередь на экспорт.
Фрунзе же хотел подумать не только деньгах и насущном, но и о будущем подумать. Ведь пехота — царица полей. И хорошее пехотное снаряжение-вооружение есть ядро и основа всего. Никакими волшебными танками, пушками там или самолетами войны не выиграть. Они все ничто без пехоты… без хорошей пехоты…
[1] Патрон 6,5х40 более чем вдвое легче 7,62х54R которых в «Скорпион» заряжали 1000.
[2] В 1916 году на базе Steyr M1912 был сделан автоматический пистолет, прекрасно себя зарекомендовавший у штурмовиков.
Глава 4
1930, июнь, 3. Где-то на Кубе
— А мне он нравится, — пыхнув сигарой, произнес Морган.
— Кто?
— Наш
— А он разве румын?
— Да какая разница? — с легким раздражением махнул рукой банкир. — Вы же поняли о ком я? Вот.
— И чем же он тебе таким понравился?
— Хорошо партию ведет. Чуть зазеваешься и все. С такими зубками он бы и акуле дал фору.
— Он враг! — решительно произнес Варбург.
— Он не враг, а противник. — возразил Морган. — И, мне кажется, он именно тот человек, который понимает нас лучше всего. И не только нас. Подумайте сами. Кризис в США был не так очевиден, как могло бы сейчас показаться. В начале 1928 года настроения экспертов в целом были позитивными. И никто бы не мог подумать, что все закончится так плохо… Но только не он?
— Что ты хочешь сказать?
— Я навел справки и узнал, что в частных разговорах еще в 1926 году Фрунзе говорил о грядущем тяжелом кризисе и предлагал разным высокопоставленным чиновникам в Союзе погреть на этом руки. Вдумайтесь. В 1926 году. Сейчас-то понятно. Видя, как все развивается я понимаю из-за чего и почему этот кризис не просто произошел, а не мог не произойти. Но он это понимал сильно раньше. Более того, сумел войти в него так, что все США полетели под откос.
— Кстати, — произнес Ротшильд, — а откуда он знает про нас и нашу роль?
— А откуда он все знает про кризис? — пыхнув сигарой, задал встречный вопрос Морган.
— В принципе, это можно было просчитать.
— Так и это — тоже. Кто главный бенефициар минувшей войны? Список не велик. Дальше навести справки. Вывести определенные закономерности. И посыплются детали. Много деталей, которые сами по себе не имеют никакой ценности, но вот сообща… Кроме того, Фрунзе пригрел Вальтера Николаи, а он схожие выводы делал, как мне шепнули, еще до окончания войны и пытался предупредить Вильгельма. Но ему смелости не хватило пойти по головам. Да и Кайзер вряд ли бы его послушал. Он ведь дурачок.
— Дурачок… — покачал головой Варбург. — Но очень опасный дурачок. Трудноуправляемый.
— Это все не важно, — отмахнулся рукой Морган. — Я думаю, что Фрунзе нас просчитал. И ударил, точно подгадав момент. С начала Советско-польской кампании посольство России в Италии писем не получало. Я навел справки. А Муссолини письмо получил сразу после телеграммы. То есть, письмо Фрунзе с описанием наших художеств лежало в посольстве дай бог если не год уже к тому времени.
— То есть, эта атака не направленна была непосредственно на нас? — повел бровью глава дома Ротшильдов.
— Именно. — расплылся в улыбке Морган. — В мирное время обнародуй он эти материалы — нас бы в порошок стерли. В сопли. А так… — он сделал неопределенный жест рукой. — Мы в основном выжили, хоть и понесли кое-какие потери. Не все. Но главное заключается в том, что он не собирался убирать нас со сцены. Просто использовал как громоотвод.
— Временный, — поморщился Ротшильд. — Через несколько лет Франция размажет и его, и его Союз как гнилое яблоко.
— А зачем?
— В смысле?