Пара для Эммы
Шрифт:
— Мы с женой пока не решили, где будем жить. Вот вернёмся от эльфов, там посмотрим.
— Вы едете к эльфам?! Но зачем? — послышалось с разных сторон, а Эмма едва сдержала усмешку.
Ратмир не оговорился, а намеренно немного приоткрыл свои планы, создавая иллюзию востребованности оборотней. И чтобы не сидеть истуканом при муже, Эмма слегка игриво ответила:
— Разве у нас не может быть общих тем с эльфами? Мы живём в одном мире, и есть кое-что, что одинаково может беспокоить как их, так и нас.
Любопытные взгляды были наградой: маги
Постепенно разговор завязался вокруг насущных тем. Где пройдут основные пути, по которым можно путешествовать на лошадях? Сколько заплатят оборотни за артефакты уборки снега, просушку дорог во время проливных дождей, каков будет единый налог и когда появятся в продаже карты расположенных на великом пути трактиров…
Интерес магов к товарообороту Ратмир пресекал, намекая на то, что магический совет не является советом короля и давно уже выполняет функции всего лишь одного из множества министерств.
Потом он пояснит Эмме, что пиком власти магов был период, когда правил король без магических способностей, но теперь, когда все аристократы обладают даром, совет магов пестует наиболее сильных, строго следит за новыми разработками, курирует школы для одарённых детей, но всё это отголоски былой вспышки беспрецедентной власти. Немало, но вполовину меньше, чем то, чего когда-то удалось добиться.
После этого пояснения Эмма поняла, что у совета магов появился новый король в лице Ратмира, у которого нет магии, и это их шанс вернуть свою значимость. Им осталось только сделать так, чтобы государство перевёртышей стоило того, чтобы гордиться своей причастностью к нему. Пока же было неясно, удержит ли Ратмир власть, поднимет ли свой народ из «звериного» статуса, превратив в мощного союзника или выгодного соседа.
Неофициальная беседа с представителями магического совета завершилась, и каждая сторона взяла на себя некоторое количество обязанностей, выполнение которых принесёт пользу и Ратмиру, и совету. А дальше… дальше будет видно.
— Почему ты не сказал, что подозреваешь Ольху в беспорядках на границе?
— Пусть сами всё выяснят. У них больше возможностей для этого.
— Думаешь, они поделятся тем, что узнали? И помогут ли они наказать тех, кто во всём этом замешан?
— Ты задаёшь сложные вопросы. Совет обязательно многое утаит, какую-то информацию выменяет, а что касается наказания… я смотрю, ты сама уже не уверена, что во главе всего стоит Ольха.
— Я уверена, что это она! И она не успокоится.
— Любимая, я доберусь до неё, как только мы вернёмся домой. Меня беспокоит то, что светлейшая возобновила некоторые связи, которые придают всей её мести совершенно другое направление, и с этим необходимо разобраться.
— Ты не говорил.
— Я следую твоим советам и собираю информацию. Мне пока не удаётся следить за всеми, кто меня интересует, но Ольхе от меня не укрыться.
— Да? Так вот откуда столько почты! Это всё донесения
— Из королевства в том числе. Не могу похвастать тебе, что люди помогают мне из некой расположенности или других добрых чувств, но ненависть к Ольхе и другим светлейшим представителям аристократии оказалась той силой, что заставляет действовать.
— Когда ты всё успеваешь?
— Во многом мне помогает Рыж. Ему нравится знать обо всём, прослеживать связи, предугадывать последующие действия, но он ворчит, что нужны вложения. Что недолго люди будут работать на нас из-за родственных связей или в порыве чувств.
— Соглашусь. За сведения надо платить деньгами или услугой.
— Наши расходы растут, а доходов пока нет. Эмма, мы затеяли так много дел, но всё это завязано на деньгах, и я уже не уверен, что моих запасов хватит, чтобы продержаться хотя бы год.
— Мы что-нибудь придумаем. Надо продержаться два-три года, а дальше будет всё легче и легче. А пока я очень надеюсь на караваны гномов. Это для нас чистый доход без особых вложений.
— А как же те артефакты, которые предлагают нам купить? Я видел, что ты заинтересовалась.
— Всё потом. Мы можем потребовать образцы, чтобы убедиться, что они годны, но пока придётся поддерживать дорогу в хорошем состоянии своими силами.
— Эмма?.. — слегка настороженно позвал Ратмир.
— М-м-м? — пытаясь не отвлечься от разных мыслей, что бродили в голове по поводу магов, она пробовала вываренную в вине грушу, которую подали в двух видах: со сладким соусом и с орехами и сыром. Сыр был не тот, что она велела подать, да к тому же нарезан слишком толсто. Надо было проследить, но замоталась, и десерт с грушей вызвал недоумение.
— Ты больше на меня не сердишься? — вкрадчиво спросил муж, подтягивая к себе тарелку с её едой и затем пересаживая Эмму к себе на колени. Облегчённо выдохнув, не почувствовав её сопротивления, он принялся выбирать лучшие кусочки и кормить её, норовя задержать пальцы возле губ.
— Надоело сердиться, — слегка прикусив обнаглевший палец, что начал шалить по воле хозяина на её губах, развернулась к нему— Но если ты опять начнёшь держать меня за спинами охраны и урезать мою свободу, то я буду сильно возражать и приму ответные меры!
— Только не выгоняй меня больше, — взмолился Ратмир столь жалобно, словно являлся самым несчастным, самым угнетённым мужчиной в мире!
— Ага, почувствовал холод простыней и одиночества! — торжествующе и со смехом воскликнула Эмма, видя, что супруг слишком старается продемонстрировать, насколько он подавлен и беспомощен, хотя ещё недавно чуть не набросился на гостей. — Вот и я так же в течение этих дней, как в камере находилась. На мир смотрела через подмышки сторожей.
— Ну, скажешь тоже! — возмутился Ратмир, едва не выпав из образа несчастного. — Но я не холод простыней почувствовал, я возле дверей тебя сторожил, — проникновенно заявил он. — Кажется, мне спину продуло, — бросил последнюю, так сказать, контрольную фразу.