Paradisus
Шрифт:
на Тверь.
Послезавтра. Есть расхотелось. Я взглянул на Марину. Даже отсюда было
заметно, что она изменилась в лице. Послезавтра…
– Ну, вы закончили? Можно забрать посуду?
Я протиснул между прутьями полупустую миску.
Стрелок, гремя жестянками, направился к лестнице. Перед тем, как
захлопнуть дверь, щелкнул выключателем. Лампочка погасла.
– Марина?
– Андрей?
– Как ты?
– Все хорошо.
– Я что-нибудь придумаю,
– Да…
Тьма. Тишина.
– Андрей?
– Да?
– Расскажи мне, что знаешь о смерти Христо и Букашки?
Бедная моя, мысли о казни не дают ей покоя…
– Я не присутствовал на их казни, но по рассказам, Христо и Букашка
держались гордо. Христо пытался докричаться до издевающейся толпы,
рассказать о Серебристой Рыбке. Перед тем, как упасть в небытие, он прокричал:
«Будущее зависит от тебя». По другой версии, это было: «Будущее не зависит от
тебя».
– Значит, он осознал, - голос Марины дрожал, – что мы не в силах ничего
изменить… Муравью не дано поднять над собой слона. Андрей! Мы примем свою
участь так же достойно, как Христо и Букашка. Я рада умереть с тобой, Андрей, и
ни о чем не жалею.
– Заткнись.
Марина умолкла.
– Ты лучше б рассказала, как очутилась на привязи Киркорова.
– Ревнуешь?
– Нет. Просто хотелось бы знать.
– Хорошо, расскажу. Хотя особо – нечего. Среди ночи в мою келью
ворвались двое особистов и Киркоров. Киркоров сообщил, что уже год работает
на Лорд-мэра и надел мне на шею эту гадость…
– Выродок.
– Да. Затем меня привезли сюда и держали на цепи в каком-то погребе.
Ее голос сорвался. Из темноты до меня донеслись приглушенные рыдания.
– Я отомщу, - до боли сжимая зубы, сказал я. – Клянусь, отомщу. Игрок
засиделся во мне, пора выпустить его на свободу.
– Не нужно, Андрей.
– Что не нужно?
– Не нужно мести. Не нужно крови. Если бы Лорд-мэр пощадил нас…
Андрей, ты помнишь, как хорошо нам было в Джунглях?
– Помню.
– Уйти в Джунгли, жить там, растить наше дитя – ведь это и есть
Серебристая Рыбка. Неужели Лорд-мэр не простит нас?
– Простит.
Мне показалось, что я ответил ей достаточно уверенно.
Простит? Едва ли. Лорд-мэр, он же Невзоров, он же отец Никодим
заигрался и, очевидно, наша с Мариной казнь станет лишь эпизодом его игры.
Нужно бежать отсюда.
Я приблизился к стене: камень. Попробовал на прочность решетку – прутья
даже не шелохнулись. Пол – бетон. А главное, - усталость, ворочающееся в душе
неверие, что нам и на этот раз удастся
хорошо, что темнота, и Марина не видит отчаяния, наверняка отразившегося на
моем лице.
Скрежет у двери заставил меня встрепенуться. Кто-то идет! Возможно,
Лорд-мэр или его посланник, с тем, чтобы объявить нам: «Вы помилованы».
Сердце беспокойно стучало в груди. Дыхание срывалось.
Под потолком вспыхнула желтая лампочка. Я зажмурился. Когда распахнул
веки, увидел стоящего в узком пространстве между моей и Марининой клетками
Киркорова. Все лучше, чем тьма и отчаяние…
Киркоров угрюмо смотрел на меня. Марина сидела на деревянном настиле
в своей камере; она словно не заметила его появления.
– Чего ты приперся сюда, мразь?
– не выдержал я. – Хочешь спеть нам?
Киркоров откинул со лба седые волосы.
– Прибереги свое остроумие для виселицы, Островцев. Я пришел не к тебе.
Он повернулся к Марине. Та равнодушно взглянула на него и отвернулась к
стене.
– Послушай, - Киркоров взялся за прутья ее клетки, – я шишка при Лорд-мэре
и в моих силах… Короче, я могу открыть твою клетку. Пойдешь со мной?
Меня захлестнуло бешенство, но тут же сменилось холодным, как сталь на
морозе, пониманием: да, это единственный выход.
– Пойдем со мной, Марина, - увещевал Киркоров.- Зачем тебе сдыхать с
диким? Он, каким был в Джунглях, таким и остался… Лорд-мэр присвоил мне
статус певца Армии, и со временем я стану конунгом.
– Он прав, Марина, - негромко сказал я. – Иди с ним.
Киркоров удивленно обернулся.
– Слышишь? Даже дикий понял, что к чему.
Марина вдруг прекратила рассматривать стенку, кинула на меня пылающий
взгляд.
– Иди с ним! – крикнул я.
– Пошли вы оба на хуй, - отчетливо сказала она и прилегла на настил,
свернувшись калачиком.
Что-то тяжелое свалилось с плеч…
Киркоров в сердцах ударил кулаком по железному пруту, тонко
зазвеневшему.
– Сука паршивая, - процедил он сквозь зубы. – Шлюха. Не хочешь по своей
воле, я заставлю. А для начала трахну на глазах у твоего дикаря…
– Киркоров! – заорал я, бросаясь к решетке. – Я убью тебя.
Он засмеялся.
Марина лежала на настиле, как будто и не подозревая, что речь идет о ней.
Киркоров достал из-за пазухи ключ. Ухмыляясь, взглянул на меня.
– Убью, Киркоров.
Крутанув ключ, он отпер лязгнувшую дверцу. Марина поднялась с настила,
сжимая что-то в правом кулаке.