Парадокс чести
Шрифт:
— Может, в этом всё и дело. Он, похоже, думает, что наши таланты дают нам над ним несправедливое преимущество. В моём доме, это, пожалуй, и правда. Забудь про его способности — а их немало нужно, чтобы так высоко вскарабкаться по служебной лесенке рандонов — своим местом внутри дома Аден по большей части обязан тому, что является младшим братом Дедушки. Остерегайся его.
— О, я так и сделаю. А ты приглядывай за Драем.
Тиммон прислонился к перилам. Здесь, под жестяной крышей галереи, они были прикрыты от дождя, но находились под угрозой быть затоптанными кадетами, бегущими штрафные круги. Одна из десяток как раз прошла мимо, под их ногами рокотал променад.
— Бренданы, — отметил Тиммон. —
— Ты так думаешь? — Джейм задумалась, а знает ли Аден о том, что сестра Лорда Брендана, Бренвир, является шаниром проклинающим [99] .
Тиммон потыкал пальцем мох, густой бахромой покрывавший деревянные перила. — Забавно, как знание о моём отце и Драе изменило моё к ним отношение. То есть, я всегда знал о карпе, но никогда не осознавал того, что это значило для Драя. Мать и Двоюродный Дед Аден теперь жутко действуют мне на нервы, продолжая восхвалять отца и сравнивая меня с ним. Я знаю, знаю: не так уж давно я был бы от этого в восторге. Быть может, он всё же был простым человеком, а не совершенным примером для подражания, на вере во что я был воспитан.
99
maledight
Он почти застенчиво покосился на Джейм из-под чёлки влажных волос.
— А что ты чувствуешь о своем отце?
Джейм поразмыслила над этим.
— Я всегда считала его чудовищем. Он был таким ожесточённым, таким разочарованным. В детстве у него никогда не находилось для нас с Тори ни минуты свободного времени, кроме как на нас покричать. Всё вращалось вокруг его безумной страсти к нашей матери, которая была потеряна для него навсегда.
Она сделала паузу, вспоминая, как однажды он обнаружил её в зале замка в Призрачных Землях и на мгновение решил, что она была её вернувшейся матерью. Когда он осознал свою ошибку, мягкость стекла с его лица подобно расплавленному воску.
— Ты.
Она припомнила, как её швырнули спиной об стену и прижали к камням.
— Ах ты подменыш, ах ты самозванка, как ты смеешь быть так на неё похожей? Как ты смеешь! И тем не менее, тем не менее… такая похожая .
И он поцеловал её, грубо, в рот.
— Мой лорд! — В дверном проёме зала стояла её нянька кендар Зима. Он, задыхаясь, отшатнулся назад.
— Нет. Нет! Я не мой брат!
И со всего размаха саданул кулаком по каменной стене рядом с её головой, забрызгав её лицо своей кровью.
— Что? — спросил Тиммон, глядя на неё.
Джейм встряхнулась. — Тогда я многого не понимала. Разве может ребенок ясно воспринимать поведение взрослых? Затем, когда мне исполнилось семь и проклюнулись «эти» — она выпустила когти и процарапала канавки на мшистом поручне. — он назвал меня мерзким шаниром и выставил из дому в Призрачные Земли.
Тиммон поражённо распахнул глаза. — Что?
Она безрадостно рассмеялась. — Вот так мы с Тори и оказались разделёнными. Твой двоюродный дедушка вовсе не единственный, кто не может переносить этих выходцев из Старой Крови. И всё же, забавно; чем больше я узнаю о Ганте — к примеру о том, что случилось с ним здесь в училище, или о том, как с ним обходился его родной отец, не говоря уж об этом мерзком звере, которого мне приходится называть дядей — тем более человечным он мне кажется. Да и знает ли хоть кто-нибудь из нас своих родителей по-настоящему? Поначалу они кажутся такими большими, а потом потихоньку съеживаются.
— Мой отец прожил для этого недостаточно долго. Он по-прежнему остаётся золотым мальчиком
Джейм вздрогнула при воспоминании о сне, в котором шея Передана с хрустом ломалась под руками её брата, а голос Харна утешающе гудел: Всё в порядке Черныш, всё в порядке. Не мучай себя. Он этого не заслуживает.
Она всё ещё не знала, что всё это означает.
Тиммон скоро ушёл, ворча что-то о том, что во всём училище невозможно сыскать ни клочка сухой ткани. Как прекрасно, когда это всё, что всерьёз тревожит человека, хотя она почему-то сомневалось, что Тиммона и в самом деле в первую очередь беспокоит отсутствие сухого белья.
Этой ночью Джейм приснилась, что она идёт по Серым Землям, где скитаются несожженные мертвецы. Оказаться здесь было не слишком удивительным, учитывая её разговор с Тиммоном; тем не менее, она задумалась, было ли это сферой снов [100] , общей сферой душ [101] , неким блуждающим осколком её собственного, спутанного разума или кусочком всех трёх.
Здесь, по крайней мере, были эти знакомые, болезненные холмы, что катились вдаль под свинцовым небом, что клонилось к ним почти осязаемым грузом.
100
dreamscape
101
soulscape
Хлыстообразные побеги травы обвивались вокруг её ног, искали лазейку запустить корни в её сапоги:. останься с нами, останься.
Воздух был влажным от тёплого, моросящего дождика, впадины полны стоячей воды, скрытой под пеной из пепла, лениво волнующейся вверх-вниз, как будто под ней бились утопающие духи. По краям заводей всё потихоньку таяло, жизнь и смерть распадались в воду.
Она совсем не удивилась, обнаружив, как уже не раз бывало в подобных снах, рядом собой Золу. Певица мерлонг оперлась о свой посох, жидкий и непрочный на вид, но всё ещё окованный железом, выглядя как и положено тому, кто ходил по кромке мира. Её голос был, как обычно, грубым и невнятным.
— Вода в итоге. растворяет всё и вся. Она может. поглотить всю вселенную.
— И это то, что случится, если Съеденная Когда-то не смягчится? Я нахожу её работу здесь. скажем так, тревожащей. Неужто наши миры так сильно переплелись? Но Зола, я и правда не знаю, чего она хочет.
— Это вопрос тебя не касается. в этот раз. Да и здесь ты ищешь. не этот ответ.
Кто-то плюхал по грязной осоке внизу.
— Отец! — звал Тиммон. — Отец!
На противоположном склоне траву потревожил вихрь ветра. Лезвия листьев поднялись и оплелись вокруг провала в воздухе, сплетая себя, начиная с ног, в некое подобие человеческой фигуры. Повернулось нечто вроде головы. Сухая трава моталась вокруг неё подобно иссохшим волосам.
— Я. я. я. — застенал тонкий, высокий голос, похожий на лёгкое дуновение, скользящие по листьям травы.
Тиммон, спотыкаясь и скользя по грязи, ринулся вверх по склону, держа в руке высохший палец, который был всем, что осталось от Передана Напыщенного и Самодовольного, и который удерживал его в ловушке в Серых Землях, пусть и едва-едва. Передан взял его сотканной из стеблей рукою и воткнул пропавший палец обратно на место с таким видом, как будто вернул себе потерянную перчатку. По нему пробежала короткая дрожь, когда травяной каркас усилился ивовыми прутьями. Он со скрипом выпрямился. К нему вернулись намёки на его прежнюю внешность, пусть и лихорадочно шелестящую по краям.