Парадокс чести
Шрифт:
Глава XII
Новый Любимчик
43-й день весны
В полдень Джейм прослышала, что Тиммон оказался в лазарете и поспешила туда, мимо Боярышник, наворачивающей круги по квадрату.
Она обнаружила Лордана Ардета отмачивающим свою обваренную руку в холодной воде, пока аптекарь готовил алкановый бальзам для его покрытого красными буграми лица.
— Ну и что ты опять с собой сотворил?
Он ответил ей мрачной гримасой, которая только усилилась,
— Я был внизу, в зале тлеющего железного дерева. Только нам можно найти по-настоящему жаркое пламя, но там также и струи пара, и кипящая вода. Вряд ли тебе захочется увидеть мои ноги.
— Но зачем. о, я поняла.
Тиммон бросил на неё косой взгляд. — Я проснулся в твоей постели. И это было не совсем то, чего я ожидал.
— Я знаю. Прежде всего, меня там не было.
— Но ты там была, если это имеет хоть какое-то значение.
Аптекарь смазал бальзамом лицо Тиммона и прикрыл его лёгкой повязкой. Затем он благоразумно удалился.
— Ты сжег палец своего отца, верно?
— Да. Втискивая его в трещины железного дерева. Время пришло. Этим утром Мать увидела, что я ношу его кольцо. — Он показал другую руку с печаткой Передана, мерцающую лунным опалом. — Когда я не захотел рассказать ей, где я его достал, она взбеленилась и в ярости умчалась прочь.
— Это хорошо, что ты не стал выдавать моего брата, но у меня тоже нет ни малейшего представления, откуда он достал кольцо. — Она с любопытством его оглядела. — Ты помнишь Серые Земли и как твой отец сказал, что он сделал?
Тиммон болезненно сглотнул. — Это ведь был не сон, верно? Я думаю, нет. Мы были на самом краю сферы души, где у меня нет никакой власти. Милосердные Трое, как он мог? Присоединиться к Великой Орде и пойти против своего собственного народа, просто назло, а затем угрожать рассказать всё Дедушке. Он возненавидел твоего брата за то, что не мог с ним сравняться. Теперь я это ясно вижу. Как же это. мелко.
— Это слово вполне подходит. Ты теперь понимаешь, что Тори о нём не лгал?
Тиммон надрывно рассмеялся. — Я полагаю, что твой брат не рассказывал и половины того, чего бы мог бы. Сказать больше, означало погубить Дедушку.
— «Я же пообещал заботиться о его интересах,» — тихонько процитировала Джейм. — «А я всегда держу свои обещания, Пери.»
— «Ах, его руки на моей шеё! Почему это всё, что я помню?» Он убил моего отца, верно? Там, у водопадов, он сломал ему шею.
— Я тоже так думаю. Ты скажешь Лорду Ардету?
Тиммон нервно сглотнул. — Мне бы следовало. Я должен. Но как я могу? Торисен был прав: это может убить Дедушку и однозначно вызовет кровную вражду между нашими домами, если не общую гражданскую войну во всём Кенцирате. И. и, кроме того, Передан этого не заслуживает.
Джейм взяла его необожженную руку и поцеловала надтреснутое кольцо. — Я согласна.
Тиммон зарумянился. — Я не привык, чтобы меня воспринимали серьёзно, — сказал он. — До сих пор жизнь казалась мне просто забавой и игрой. Но так же никогда не было, верно? За пустошами напирали перевраты. Весь
— Да, но этого же не случилось.
— Верно, но всё же могло. Даже мой дедушка не верит в эту угрозу по-настоящему, по крайней мере в то, что это случится в пределах его жизни. Сколько мы уже ждём атаки Тёмного Порога? Поколения. Тысячелетия. Но сколь далеко он отстоит от нас в действительности?
— Порой, — хмуро сказала Джейм, — он прямо за нами.
Он пригляделся к ней повнимательней. — У тебя рукав окровавлен.
— Твой дорогой двоюродный дядюшка принёс ножи на занятие по рукопашной и грозился выколоть мне глаза. С ним определённо что-то не то.
Тиммон поёжился. — Так ты тоже это почувствовала. Как ты думаешь, его мозг. размягчается?
— Как у твоего дедушки? — Джейм всегда смеялась над мыслью о том, что старческое слабоумие может быть заразным. Однако, так ли уж это действительно отличается от того, как, например, Калдан распространил своё похмелье на своих кендар или на то, как её отец инфицировал своим безумием всё Воинство целиком в Белых Холмах? Было ясно, что то, что происходило с каким-нибудь лордом отражалось на всех, кто был к нему привязан. Может, это особенно верно для его ближайшего окружения?
— Я не знаю, — сказала она, — но он опасен.
— Я вполне могла бы обойтись без дождя, — заметила Джейм Тени, — или без Рана Адена, а желательно, без них обоих. Как ты думаешь, сколько ещё Калдан собирается держать Коменданта в Рестомире?
Тень пожала плечами. В любом случае это было дурацким вопросом: разве можно было знать ответ?
Они были на уроке Сокольничего, как обычно рассевшись вдоль стен, на этот раз без своих товарищей-животных. Тренировка заключалась в том, чтобы каждое создание отыскало какой-нибудь конкретный объект, по выбору своего хозяина, находящийся где-то в пределах училища.
Снаружи по жестяной крыше барабанил дождь. Пламя камина тревожно шипело и металось. Джейм заметила, что никакой огонь не горел как полагается, даже на сухих, трухлявых дровах, которых уже почти не осталось. А между тем кожа плесневела, ткань гнила, а еда портилась. Весь мир, казалась, расплавлялся в воду.
— Тсс. — коснулась Тень её руки.
В соколятник вошёл Аден.
Кадеты встали, отдали салют, затем осторожно сели и вернулись к уроку. Джейм наблюдала, как он перед ними вышагивает.
За прошедшие несколько дней, его прилизанность несколько стёрлась. Его белые волосы, пусть и гладко приглаженные назад, казалось, истрепались по концам, а брови взъерошились. Тонкие морщины на его лице стали теперь гораздо заметнее, а одно веко дёргалось почти что в припадке. Каково ему было вернуться обратно в то место, где его гипертрофированная гордость получила такой удар? Он и в самом деле видел перед собой нынешних кадетов, или же тех, что были здесь сорок с лишним лет тому назад? Быть может, он слышал хихиканье там, где стояла только настороженная тишина?