Парадокс чести
Шрифт:
Крон держался очень спокойно, но его глаза светились беспокойством. — Я и моя подруга хотели бы завести другого ребёнка. Никто не сможет заменить нам того, что мы потеряли, но без него в нашей комнате так тихо.
Официальное одобрение рождения младенца должно гарантировать ему место в доме. Милосердные Трое, ещё одно имя, чтобы помнить.
Правда, он ещё никого не забыл со дня смерти Муллена, но всё же, он как будто отдавал кусочек души каждому связанному с ним кендару и от неё уже мало что осталось.
Кроме того, он получил прошение от Рандир Вороной, которая оказалась бывшей
Итак, два претендента, одно место. Чему же следует сохранять верность, прошлому или будущему?
Рябина издала приглушенное восклицание. Торисен обернулся и обнаружил, что она погрузилась по бёдра и барахтается в грязи.
— Не подходите ближе, милорд, — поспешно сказала она, когда он двинулся на помощь. — Чёртов Порог. я провалилась в ловушку шваппа [104] .
— Чего?
— А, верно, — сказала она скорее самой себе, чем ему. — Вы обычно не бываете здесь по весне, да и к тому же она ещё никогда не выдавалась такой мокрой. Достаньте мне жердь и я буду в порядке. Упс.
104
shwupp, swamp — болото
С этим она погрузилась снова, уже по талию. Грязь издавала неприличные, сосущие звуки, подобно языку, ощупывающему гнилой зуб. Она откинулась на подрагивающую трясину, чтобы перераспределить свой вес и попыталась выкрутить на свободу свои ноги.
С зыбучим песком это вполне могло бы сработать. Но в данном случае, Торисен был не так уж в этом уверен. Может у неё и замороженное лицо, но Рябина воспринимала своё нынешнее затруднение как-то уж чересчур хладнокровно.
— Вы могли бы пойти за помощью, — предложила она.
— И оставить тебя в этой грязевой ванне?
Он, осторожно ступая, обошёл её кругом. Грязь вокруг кендар, потревоженная её попытками сбежать, была определённо более жидкой, чем земля вокруг. К этому времени, вода должна была уже просочиться в её сапоги. И вообще, насколько глубокая эта нора?
— Мне кажется, ты просто хочешь от меня отделаться, — сказал он.
— Хочешь остаться и посмеяться? Достаточно плохо и то, что наговорят сегодня вечером в казармах. Ну почему, из всех глупых несчастных случаев.
— Что именно ты не хочешь мне говорить?
Он рискнул сделать шаг вперёд, нагнулся и подхватил её под руки. Однако, очень скоро стало ясным, что вытащить её на свободу чистой силой не представляется хоть сколько-то возможным; пока земля сохраняла свою хватку, он скорее вывихнет себе обе руки, если только не разорвёт
— Вот, к примеру, что такое швапп?
Блууп.
Из грязи, серией мелких, влажных взрывов, стали подниматься пузыри. Они приближались.
— Мой лорд. Черныш. Просто иди.
Блууп, Блупп. Появлялось всё больше следов, идущих со всех направлений.
Уайс зашлёпала вперёд к ним. Легче, чем они, на громадных лапах, она бежала по грязи, как через тающий снег, хотя была забрызгана коричневым по самые брови. Затем она приостановилась, уши торчком, голова высоко поднята.
Блууп, блупп, блуу.
Затем она внезапно набросилась на конец цепочки из пузырьков и принялась яростно копать. Из земли вырвалась скользкая голова, безглазая и на вид состоящая из одних зубов. Грязь взбивали перепончатые когти. Непонятное создание закричало, когда челюсти щенка сомкнулись на его шее. Затем Уайс бросилась на другой след, и ещё один, но их было слишком много и все они сходились на скрытой яме-ловушке.
Ноги Рябины выскочили на свободу, её сапоги превратились в лохмотья. Заполненная водой яма бурлила множеством грязных тел, напоминая собой какую-то мерзкую похлебку из угрей. Тори вытащил её на твёрдую поверхность и помог подняться.
— Уайс, идём!
Два кенцира побрели к своим лошадям, со щенком волвера в качестве яростного арьергарда. Торисен помог Рябине забраться в её седло, а затем запрыгнул в своё собственное. Уайс ухмыльнулась ему снизу, белые зубы, свисающий красный язык и голубые глаза в маске из грязи.
— Хорошая девочка.
День уже клонился к закату, когда они вернулись в крепость. Торисен остановился в воротах караулки, разглядывая запертый в замке крупнорогатый скот, который уже почти полностью уничтожил внутренний двор. После разорительного налёта коров, коз, овец и свиней, то, что от него осталось, можно было спокойно распахивать под огород Рябины. Предки видят, он уже хорошо удобрен.
Вокруг двора располагались вспомогательные и жилые помещения его гарнизона; через него, старый замок; за замком, Женские Залы, а за ними целый акр запустения — и всё это внутри стен огромной крепости. Вот если бы его образ души был таким же большим, как Готрегор, с его тысячами пустых комнат, тогда бы ему не пришлось никому отказывать в укрытии там. Мысли об этом болезненно его задели; благодаря запертой двери в его душе, он имел доступ едва ли к её трети.
И что же на самом деле скрывалось за этой дверью?
Ему не давал покоя их последний разговор с Тришен. Что-то случилось, что-то, чего он тогда не смог запомнить, но что потихоньку возвращалось обратно, как будто медленно всплывая из колодца сна.
— Просто капля крови на кончике его ножа, не достаточно сильно, чтобы привязать больше, чем на час или два, но достаточно долго, чтобы сделать игру более интересной. «Дорогой, маленький Гангрена,» называл он меня.