Парадокс Севера
Шрифт:
— Бабуль, ты что творишь? — вскинулась Диана по ту сторону. Двери новые им бы явно не помешали. Эти тонкие настолько, что слышно буквально каждое слово. — Вот сейчас он точно посмотрит на нас и подумает: «И зачем оно мне?», и поймет, что таких усилий я точно не стою.
— Ну и дурак тогда. Считай повезло, что пол жизни на него не потратила. А что у него на голове?
— Волосы, ба, — простонала Диана.
— Да вижу я, что волосы. Почему они такие длинные? Ты что связалась с хиппи? Я думала, они в восьмидесятых все повымерли.
Я провел
— Проходи, — сделала шаг в сторону, чтобы я мог войти. — Я отправила Дианку за хлебом, так что пока ее нет, сможем поговорить спокойно.
Я разулся и прошел на кухню.
— Чаю не предлагаю.
— Не стоит, — сдержанно ответил я.
Мы присели за стол, друг напротив друга. Вот только этот разговор больше походил на допрос, нежели на дружеское знакомство.
— Сколько вы вместе?
— Четыре месяца.
— Твои родители, чем они занимаются?
— Их уже нет, — ответил я, но тут же себя поправил. — Вернее, есть отец, но не родной. У нас строительный бизнес. Довольно крупный. Так что, если вы переживаете, что я не смогу ее обеспечить…
Роза Эльдаровна вздохнула, покачав головой.
— Ты неплохой вроде парень, — сказала она, будто пытаясь донести до меня что-то важное, чего я не понимал. — Вижу, воспитанный, и ты ей нравишься, но... ты ж понимаешь, она еще совсем девчонка. Ей нужно учиться, узнавать мир, заниматься спортом, заводить друзей. А не парней.
— Я согласен, но разве кто-то ее ограничивает?
— Я просто не хочу, чтобы она слишком рано погружалась во все «это».
— Под «всем этим» вы понимаете… отношения?
— Ты прекрасно понимаешь, что я под «этим» понимаю. Ей итак слишком рано пришлось повзрослеть. И я не хочу, чтобы все «прелести» взрослой жизни валились на нее снова. Я просто хочу защитить ее от всего этого, — всплеснула она руками. — От боли, от разбитого сердца. Еще хоть ненадолго.
— Я хочу того же.
— А то я не знаю вас…
Под «нами» её бабушка по всей видимости подразумевала мужчин в целом.
— Роза Эльдаровна, — попытался я оправдаться, но оказался перебитым.
— Ты ее любишь? — внезапно спросила она. — Дианку-то?
Уставившись на выбитые на белой скатерти круги, я замолчал. Каждым нервом чувствуя, что сейчас стоит быть предельно честным.
— Я предпочитаю такими признаньями не бросаться, — ответил я, тут же заметив на лице напротив настороженность. — Это слово слишком обесценили. Можете считать меня старомодным, но для меня оно равно нерушимому обещанию. Мы вместе всего несколько месяцев, и было бы не честно клясться в любви просто, чтобы произвести на вас впечатление, когда ей я подобных слов еще не говорил ни разу.
Впервые я видел, чтобы эта женщина так внимательно слушала.
— Мне нравится Диана. Так, как ни нравилась ни одна девушка до нее. И если вас интересуют мои намеренья, могу сказать, они предельно серьезные.
Роза
— Спасибо, — произнес я, внимательно за ней наблюдая.
А потом она вдруг отвернулась и, принявшись суетиться возле духовки, доставая что-то оттуда, вдруг смахнула ладонью слезу с щеки. Я не знал причины, но это явно не были слезы счастья за будущее внучки. Тут было что-то еще, гораздо более серьезное.
— Может мне на машине за Дианой съездить? — предложил я, чтобы разрядить обстановку.
— Не нужно, ей полезно прогуляться, — поставив на стол корзинку с выпечкой, словно за ней и отлучалась, ответила женщина. — Да и не стоит ей меня в таком состоянии видеть. Впечатлительная, придумает еще чего.
Хозяйка встала снова, наливая чай уже себе. Я молчал, ожидая, пока она заговорит первой.
— У нее никого. Родители погибли давно, может знаешь? — Я кивнул. — Родственников у нас здесь нет. Только она да я. И конечно мне бы хотелось знать, что в ближайшем будущем ей будет на кого опереться.
Я не стал произносить подобного вслух, но сопоставляя в голове одно с другим — слезы, больницы, невнятные объяснения врача, — уже догадывался — она больна.
— Диана знает? — задал я единственный вопрос, ответ на который мне был важен.
Несколько секунд между нами висела тишина, прерываемая лишь мерным тиканьем часов и лаем собак за окнами.
— Я решила не рассказывать ей, — ответила Роза Эльдаровна, сжимая кружку ладонями. — Хочу, чтобы она хоть немного успела насладиться жизнью. И так много лет в глуши прожили, а в этом году столько перемен случилось: эта стипендия, новые друзья, большой город. Не стоит ей знать. К тому же, после определённого возраста уже не так важно, когда этот день придет, верно?
На улице скрипнула калитка, Роза Эльдаровна, словно собравшись, подхватилась и впервые обратилась ко мне:
— Виктор…
Но я уже знал, о чем она попросит.
— Я обещаю, что ничего ей не скажу.
Уже чувствуя ту боль, что ее ждет. Боль, которую пережил сам когда-то, оставшись с ней один на один, и поэтому еще сильнее желая Диану от всего на свете защитить. Но нельзя защитить от жизни. Все, что я могу — только быть рядом.
— Ответьте только на один вопрос, — попросил я. — Как вам врача подговорить удалось? В новогоднюю ночь.
Женщина улыбнулась той самой улыбкой, против которой я когда-то не смог устоять, увидев её на лице Дианы, и хитро прошептала:
— А у меня свои методы.
И я рассмеялся.
Дверь распахнулась. Диана влетала в кухню и тут же остановилась, словно ударившись о невидимую сцену.
— Виктор?
Одного моего имени, с выдохом расцветающего на ее губах, было достаточно, чтобы самый отвратительный день стал лучшим в жизни. Мне хотелось подойти и поцеловать ее, но я не рискнул даже с места сдвинутся. Не стоило испытывать границы дозволенного.