Парадокс Севера
Шрифт:
— Я еще кое-что хотел отдать.
Он протянул мне белую карточку, пятую по счету, только на этот раз на ней было написано «Прости».
— Переверни, — попросил Север.
«Кофе?» — было сказано на обороте.
— Пожалуйста, — добавил он, улыбнувшись краешком рта. Это была коварная улыбка. Крайне.
И я понимала, что снова падаю — попадаю в очередную ловушку.
А все, что мне нужно — вернуться домой, завернуться в плед и, сидя на подоконнике, греть ладони о чашку с горячим шоколадом. А если заесть все пирожным,
— Не думаю, что это хорошая идея. Честно, мне «тебя» по горло хватило. Если еще хоть раз с тобой увидят, на завтра мне придется от твоих поклонниц отбиваться палкой. Может конечно это звучит не так уж и плохо, и может быть даже весело, но нет, Северов, хватит.
Видимо, моя речь его повеселила, потому что на лице мелькнула тень улыбки. Я проигнорировала волну дрожи, что она вызывала. Желая, чтобы она была отвращением. Вот только сравнив, понимала, это не оно.
— Конец дня. В коридорах уже никого, — произнес Виктор.
— Всегда найдется кто-то. Тебе ли не знать?
Наклонив голову, он надел маску обратно и протянул руку. Ту, что не была скрыта перчаткой.
— А если никто не узнает? — спросил он.
Мы сидели в крошечном кафе в центре. Пахло можжевельником и корицей, а за окном чадили фонари.
Зал был практически пуст. Лишь несколько фрилансеров корпели за ноутбуками, да пара влюбленных обнималась в углу. Но им не до кого явно не было дела. Даже до нас, до безумия странных, сбежавших с тренировки фехтовальщиков, все еще в белых костюмах. Таких же белых, как не долетающий до земли снег, тут же переходящий в дождь.
— Так почему именно пес? — спросила я, кивнув на серебристую рукоятку трости, что вместо шпаги привычно сжимал Виктор.
После нашего поединка Север снова стал прихрамывать, от чего я ощущала слабый укол вины где-то под ложечкой. Но с другой стороны, не я же устроила весь этот маскарад с переодеваниями.
— А почему нет?
— Потому что не напоминает тебя, — пожала я плечами. — Я бы другую выбрала.
— Ты меня не знаешь.
Слишком мягко. Слишком интимно. По рукам побежали мурашки от бархатного голоса. За время, прошедшее с нашего выхода в клуб, я уже успела позабыть каково это. Позабыть многое. Я не хотела искать скрытый подтекст там, где его никогда не было, но почему-то именно он мне все время и мерещился.
— Почему ты до сих пор хромаешь? — осмелилась я, рассматривая пальцы его левой руки, оплетающие рукоять трости. Длинные, аристократичные в такой степени, которая и не снилась даже королям.
— Замена коленного сустава. Тяжелая реабилитация. Очень долго не хотела эта металлическая дрянь со мной сживаться.
— И это навсегда?
— Надеюсь, нет.
Официантка поставила передо мной большую чашку капучино с корицей и кусочек вишневого пирога. А перед Севером черный кофе.
— Значит, ты тоже занимался фехтованием, — спросила я, помешивая ложечкой пышную пенку.
—
Я против воли нахмурилась.
— Северов, ты заставишь перестать верить во все человечество. — Вышло слишком едко, но мне не хотелось смягчать, ведь он сам разрешил задавать ему любые вопросы. — Скажи, остались ли в этом мире люди, которых ты не смог бы купить?
Он откинулся на спинку стула. Лениво, но не спуская с меня глаз.
— Ты ошибаешься, — ответил совершенно спокойно. — Большинству плевать на деньги.
— А на что не плевать?
— Уважение. Валюта гораздо труднее зарабатываемая. А твой тренер меня знает с тех лет, с каких я сам себя плохо помню.
— Видел бы он тебя в момент нашего поединка, — не скрывая улыбки, произнесла я. — Устыдился бы.
— Да ладно, — отмахнулся Север. — Для того, кто не занимался почти тринадцать лет я был не плох.
— Снова себя нахваливаешь?
— От тебя ведь не дождешься.
Я покачала головой, поболтав ложкой в собственном кофе.
— Привык, что тебя все любят?
Север сделал глоток.
— Считаешь такое возможно?
— А разве нет? Взять тебя. Если не восхищаются, то завидуют. Если не завидуют, то уважают. Если не уважают, то боятся.
Север ухмыльнулся.
— А тебе не приходило в голову, какова цена? Разве ты сама не считала пару недель назад, что все это просто свалилось мне на голову?
— Разве не этого ты добивался? — парировала я. — Чтобы все выглядело именно так.
— Возможно, — пожал он плечами. — Но вряд ли кто-то в академии представляет, чего все это стоит.
Я не сдержалась:
— И чего же?
— Одиночества.
Мы замолчали.
Даже люди в кафе как будто притихли, ожидая от кого-то из нас нового хода. И почему мне казалось, что я проиграла эту партию?
Я глубоко вздохнула, набираясь смелости.
— Почему? — спросила неуверенно. — Почему ты рассказываешь об этом именно мне?
Я думала он переведёт тему или просто отшутится, но Виктор ответил максимально прямо:
— Меня восхитила твоя преданность. Это качество, которое в наше время очень сложно встретить. А еще не безразличие. Ты так отчаянно пыталась дорваться до правды с этими карточками…
— Простое любопытство, — пробурчала я, опустив взгляд.
— Предупредить на балу, наплевав при этом на последствия…
— Мне просто стало тебя жаль.
Север замер на секунду, а потом вдруг склонил голову в своей привычной манере. Он всегда делал так, когда не верил тому, что ему говорили.
— Не правда.
Его тон был мягким, но я точно чувствовала, что все же смогла задеть его. Это была маленькая колкая месть. Одна из сотен, о которых я мечтала, лежа вечером в постели. Но сейчас она не приносила желаемого удовольствия.