Парадокс Всемогущего
Шрифт:
Морская транспортировка ничем примечательным не запомнилась, не считая сорвавшегося крепления направляющей мачты глубиномера, на замену которой не было ни времени, ни сил и Громову оставалось лишь снова вносить изменения в штатную схему, стараясь минимизировать причиненный ущерб.
По прибытию на остров Штарра его неприветливо встретил заместитель руководителя изыскательной станции Корнеев. Худой, вертлявый мужичонка, замотанный в невообразимо безвкусный шарф, с бегающими глазами и невыразительной речью, сразу не понравился Андрею. Уже по пути в управление, он бесцеремонно заявил об ошибочном выборе Космодамианского относительно планов Громова, абсолютной бесперспективности и невостребованности технологии глубокого бурения в противовес применяемым напорным поверхностным извлечениям рудоносных пластов. Пытавшийся поначалу доказывать свою правоту со всеми накопленными изысканиями в лабораторных условиях, Андрей через какое то время просто замолк, не пытаясь переубедить и что либо донести
Грузный хозяин помпезного кабинета Баянов признавал верным только одно мнение – свое. Безмолвно выслушав получасовой доклад Громова о перспективах глубокого бурения, он коротко переглянулся с молчаливым теперь Корнеевым и предложил неосвоенный участок, на соседнем полигоне. Малозаметная ухмылка Корнеева, которую он не смог удержать при этом, на тот момент никак не насторожила Андрея, пытавшегося доказать жизнеспособность своей идеи и только спустя какое то время, он понял в чем был подвох.
Уже приступив к работе и настроив бурильную установку, Громов понял, что совсем недалеко от поверхности земли его участка, пролегала природная аномалия в виде сплошной гранитной плиты, без конца и без края и пробить в ней хоть какую нибудь брешь было делом практически невозможным. Под насмешливыми взглядами участников других проектов, Андрей дневал и ночевал вблизи своей установки, но силу природы обмануть было нельзя. Через две недели после начала бурения вышел из строя последний цельнофрезерованый нанобур, залипнув в направляющей штанге, а пользоваться в таких случаях обычными было дело невиданной расточительности. Догадываясь, что место предложенное ему с самого начала было непригодным для бурения, Громов попытался было выпросить другой участок, но Баянов быстро превратился в неуступчивого начальника, на все просьбы отвечая отрицательно. Их связь с заместителем Корнеевым, вылившаяся в сплетении экономических интересов в ущерб развитию новых технологий, слишком поздно дошла до наивного в этих вопросах Андрея, но было уже поздно. Закончилось все скандалом. Обвинив руководство в корыстных интересах, Громов получил такой отлуп от пунцового в своей ненависти к нему Баянова, что не смог ничего возразить по сути. Более того, ополчившийся на него Баянов отправил на большую землю гневное письмо, в котором обвинил Громова во всех смертных грехах, но самое главное в неоправданно высоких издержках, тяжелым бременем легших на плечи компании. Это был приговор. Через несколько дней пришел факс за подписью самого Космодамианского, в котором миссия Громова была признана неудачной, а проект заморожен. Раздавленному Громову было настоятельно рекомендовано возвращаться обратно.
11
По возвращению в столицу, Громову дозвонился референт Комодамианского, чтобы согласовать встречу с патроном. Тоном, не терпящим возражений, он предложил встречу на следующий день. Громов, раздавленный сложившейся ситуацией, согласился, в глубине души надеясь донести до Космодамианского и совета директоров, пользу своего детища.
Наутро следующего дня, немногословный водитель служебной машины, присланный референтом, ждал Громова у подъезда дома. Через полчаса метаний по крайней левой полосе, лимузин подрулил к подъезду высотки КСОР групп.
– Андрей Иванович, день добрый – на губах референта гуляла полуусмешка. Громов заметил что, референт смотрел на него с надменным видом, чего не было в прошлый раз.
– Здравствуйте.– сухо ответил ему Громов, осматриваясь в поисках охранника, но того не было.
– Космодамианский ждет вас в своем кабинете – лицо референта уже не выражало никаких эмоций.
– Спасибо, я готов – Громов прижал к себе портфель с ненужными теперь документами и пошел за референтом в сторону лифта.
В лифте Громов пытался сконцентрироваться, задавая самому себе вопрос, почему его технология глубинного бурения оказалась невостребованной, но не мог найти никакого ответа. От осознания этого на него накатывала тоска, переходящая в безысходность, от чего казалось, что лифт несется не вверх, а куда то в подземелье.
– Мы на месте – референт уже вышел из лифта и ждал Громова – Проходите Андрей Иванович, Космодамианский один у себя и ждет вас. Громов согласно кивнул головой и направился к массивным дверям.
Разговор у Космодамианского не сложился. С первых фраз Громов понял, что вся вина за провал ляжет на него. Он пытался как то обороняться в ответ на выпады, но тем самым только больше загоняя себя в угол.
– Уважаемый Андрей Иванович – шипел ему в лицо Космодамианский – Да уважаемый.. вот попробуйте мне внятно объяснить, как вы с вашим изобретением смогли запудрить мозги не только совету директоров, но и мне? Мне, человеку прожженному и повидавшему на своем веку стольких проходимцев! А знаете, уважаемый Андрей Иванович, сколько компании стоило ваше так сказать любительское путешествие и прочие радости?
– Но эта технология даже не испытана в рабочих режимах – пытался вставить
– Не испытана? Вы говорите, не испытана? Как же вы хотели использовать ее в процессе разработки и добычи, если с ваших слов, это сырая и неопробованная технология! Да я вас после этих слов, уважаемый Андрей Иванович и близко не подпущу не только к воротам моей компании, никто, вы слышите, никто не будет впредь иметь с вами дело! Уж поверьте мне, ваша карьера закончится бесславно! – Лицо Космодамианского было перекошено от переполнявшей его злобы – Вон отсюда, недоучка – Космодамианский плюхнулся в кресло и сжал голову руками – Вон!
Громов тоскливо глянул напоследок в окна кабинета, за которыми пролетала стая птиц. Он хотел сейчас оказаться там, среди этих свободно летящих птах, которым абсолютно неведомы человеческие страсти. На секунду это желание затмило его разум и желание вырваться из душного кабинета Космодамианского стало невыносимым, отчего Андрею показалось что еще мгновенье и он вылетит из окна и войдет в эту стаю, приняв вид птицы..
– Пошел вон – спокойным голосом сказал Космодамианский и Громов пришел в себя, осознав что до сих пор стоит в какой то неловкой позе напротив этого старого человека.
Выйдя из подъезда высотки Громов принял для себя решение. Ему незачем больше жить. Вся его прошлая жизнь оказалась никому не нужной, а будущее не сулило никаких перспектив. Вся эта суета с бурильной установкой и радужные перспективы в один миг лопнули и потухли, одарив его напоследок радужным блеском искр в глазах. Теперь ему осталось совершить последний в его земной жизни поступок и он уже знал какой.
12
Рык медведя снова донесся из темноты. Громов поворочался в кровати, прогоняя остатки дремы и привстал, посмотреть на часы.* Три ночи, вот ведь мишке не спится*– подумал он -*До утра он нам всем тут жару даст. Все-таки придется его прогнать или ребята сами начнут до него домогаться, они это умеют.* Громов нехотя потянулся и встал с койки, разминая затекшие конечности. Он включил ночник на прикроватной тумбочке и огляделся. Тень от его фигуры вытянулась во всю стену, ожидая движения хозяина. Громов горько усмехнулся своим полуночным воспоминаниям и полез в металлический шкаф за винтовкой. Оружием на базе мог пользоваться только он, как старший в команде. Но взять его можно было любому из находящихся здесь людей, тем более при передвижениях за пределы ледовой станции. В последний раз именно Генка и путешествовал с винтовкой к норвежской базе, стоящей от них в двух километрах. Правда норвежцы, со слов Генки его даже не заметили, хотя это странное заявление удивило Громова, тем более что с норвежской базой у них было негласное соперничество за главенство в здешних краях. Лязгнул замок и его взору предстал их арсенал, состоящий из двух карабинов и винтовки дальнего боя. Громов потянулся и достал из шкафа карабин. Он планировал просто напугать зверя, не рассчитывая убить его. Медведь все-таки существо понятливое, если ему дать от ворот поворот, он уйдет искать другие способы пропитания и к человеку приближаться без особой нужды не будет. Громов проверил патронник, подержал карабин в одной руке, потом в другой, как будто обдумывая что то. В это время снова глухо рявкнул медведь. Громов собрался с мыслями и вышел из отсека. Он прошел по коридору к основному выходу, не заметив, как приоткрылась дверь и любопытный Генка, кося в щель одним глазом, посмотрел ему в спину. Дойдя до главного выхода, Громов остановился и затаив дыхание прислушался к звукам с той стороны. Кроме завывания ветра, ничего не нарушало ночную тишину.* Может он сам решил уйти?*– подумал Громов. *Раз взялся за гуж – не говори, что не дюж*– пронеслась мысль в его голове. Громов взялся одной рукой за ключ в замке, а другой сжал карабин, собираясь с мыслями. Он тихо повернул ключ на два оборота и дверь подалась немного вперед. Аккуратно, чтобы не привлечь внимание зверя, он открыл дверь и ошарашено сделал шаг назад. Прямо на него из темноты смотрели два немигающих глаза. Зверь ждал этого момента, застыв около двери. Громов, отшатнувшись, успел вскинуть ружье и сделать два выстрела в сторону зверя. Медведь глухо зарычал и повалился вбок, а Громов, собрав силы в кулак, одним прыжком дотянулся до двери и с грохотом захлопнул ее. Ружье выпало из его рук, ударив цевьем по обшивке двери. Сердце отчаянно прыгало в груди. Только сейчас Громов осознал, что находился на волоске от смерти. На шум из отсека выбежал Генка, а за ним выскочил Колька Кот. Громов шумно сглотнул, выдохнул воздух и жестом показал им вернуться в отсек.
– Утром. Утром все вопросы решим – глухо сказал он им и на ватных ногах пошел в сторону своего отсека. Он кинул карабин на пол, а сам упал на койку, накрывшись с головой одеялом и провалился в темноту.
13
Телефон Ирэны не отвечал. Как назло в тот момент, когда ты нуждаешься в близком человеке, судьба разводит вас в разные углы жизни. У Ирэны этот угол представлял из себя яркий, модный и развлекательный мир, в котором не оставалось места таким неудачникам вроде Громова. Угол жизни Громова представлял из себя полную темноту, без шанса вырваться и забыть боль неудачи.