Параджанов
Шрифт:
И вернулся из Ортачал на Мтацминду, в дом, где стены хранили память о его детстве. Он покинул его 11 февраля 1982 года и вернулся 5 октября этого же года.
После затхлой камеры он снова жадно вдыхал горный воздух. Утверждают, что в хорошую погоду отсюда можно увидеть даже вершину Казбека…
Подводя итоги этой истории, трудно сказать, где было больше абсурда — в деле о шариковой ручке, затеянном в Киеве, или в деле о папских бриллиантах, заведенном в Тбилиси. Никогда не было ни «порнографического» ширпотреба, ни мифических «папских бриллиантов», они существовали только
Вот такая судьба известного художника и известного «рецидивиста». Неплохой сюжет и для Ионеско, и для Кафки. Тем более что странным образом сбылись и другие слова трогательного послания Беллы Ахмадулиной: «Позвольте пожелать Вам радостной весны и всего, что потом…»
Весна пришла и к Шеварднадзе (карьерная), и к Параджанову (творческая) — он начал снимать наконец новый фильм. Да и ко всей стране — началась перестройка…
Но это уже другая пьеса.
Глава сорок первая
МИСТЕРИЯ САМОРАЗРУШАЮЩЕЙСЯ КРЕПОСТИ
В марте 1985 года в московском Доме кино была назначена премьера нового фильма Параджанова «Легенда о Сурамской крепости».
Если бы кто-нибудь тогда знал, насколько символично рождение этого фильма, насколько мистично, какой знак — ха-барда! — несет его появление. Увы, ни предчувствия Кассандры не спасли могучую, стоящую неприступной крепостью Трою, ни предсказание Параджанова о крепости, требующей самоотверженности и жертвоприношений…
Но мы вновь опережаем события и потому вернемся к этой незабываемой премьере.
В голове неотвязно стучала мысль: неужели это произошло… неужели случилось? Так не бывает… Сидя в зале перед полотном экрана, я ловил себя на том, что вглядываюсь в него с той же тревогой, с какой смотрел на морозное вагонное окно, когда в те предновогодние дни ехал встретить Параджанова после заключения: каким его увижу?..
Теперь он снова возвращался из заключения, из творческого небытия, растянувшегося на долгие годы. Каким его встречу, что увижу на экране? Бледные тени былого? Остатки прежней творческой силы?..
Увы, так бывало уже не раз. С нетерпением ждешь фильм любимого режиссера, рвешься на премьеру в ожидании щедрого пира, но от предложенных яств одна изжога, и возвращаешься уже воровски, украдкой, чтобы избежать встречи, чтобы не лепетать жалкие и фальшивые слова по поводу его новой «удачи». Неужели и сейчас придется искать пути этого постыдного бегства?
Вспоминались
Неужели этот грузный седой старик, вступивший в седьмой десяток, с опухшим от диабета лицом и большим животом способен еще на что-то?
Словно почувствовав настроение зала, Параджанов (впервые в своей жизни удостоенный чести представлять свой фильм в Центральном Доме кино) сказал: «Трудно представить балерину, которая решится танцевать, если пятнадцать лет не подходила к балетному станку. Я решился… вернуться в свою профессию. Хотя уже пятнадцать лет не подходил к съемочной камере». В зале погас свет.
И затрубил рог. Рог тревоги! Ибо страна была в беде! Большой беде… А когда приходит большая беда, не только правители должны задуматься, весь народ должен стать плечом к плечу.
Это был не мистический вой гуцульских труб, взывающих к неведомым природным силам бытия… Так начинались его «Тени забытых предков». Сейчас тот же низкий, тревожащий душу звук носил явно гражданское звучание. Страна, поднимайся! Ты в беде…
Если в «Тенях забытых предков» зритель с первых кадров погружался в таинственный шорох и шелест девственного леса, хранящего в себе множество тайн, то сейчас с первых кадров его встречало ограниченное пространство античных развалин. Перед нами сценическая площадка, своего рода орхестра. Явное творение человеческих рук. Не к мистическим потусторонним силам взывал рог, а к гражданам, к народу.
Именно так — с обращения к гражданскому чувству и долгу начиналась история разумной цивилизации.
Первыми отвечают на этот зов монахини, спешат, зажав в руках по паре яиц, затем идут рачительные хозяйки со своими корзинками, а вот уже целая крестьянская арба, доверху наполненная яйцами, начала со скрипом свое движение. Под ударами кирки золото яичного желтка смешивается с черным песком. Таков секрет прочности старинных крепостных стен. Страна беззащитна. Ей нужно окружить себя крепостными стенами. Она начинает перестройку старых крепостей для своей защиты.
Нет перед нами античного амфитеатра, нет античных масок. Но так же скупо, без лишней мимики, без выразительных взглядов и психологических деталей, следуя именно законам античной драмы, сдержанно и строго начинается этот фильм. Есть вызов судьбы и ответ человека на этот вызов, на это свалившееся испытание. Если в твой дом, в твою страну может ворваться враг — возведи надежные стены… Укрепи их кладку проверенным способом — раствором, приготовленном на яичных желтках, и потому пусть каждый принесет свою жертву, свое приношение, большое или малое.