Парализованная жена генерала дракона
Шрифт:
«Просто ползи!» — приказывала я себе, стараясь изо всех. Я не могла ни о чем думать, кроме оборотней. Полная луна освещала лес, а я задыхалась от страха, как вдруг увидела поваленное дерево.
— Я не перелезу, — захныкала я, глядя, во что превратилась моя тонкая ночная сорочка. — Не смогу…
«Ты должна!» — скрипела зубами я. «Ты же хочешь жить?!»
«Хочу!» — прошептала я, слизывая слезы с уголка рта. Я закинула руку на дерево, напряглась так, как не напряглась никогда. У меня дрожало всё.
— Давай, — цедила я, отталкиваясь
Пальцы разжались, а я почувствовала, что не могу. Я просто сползла вниз, вслушиваясь в вой оборотней.
— Нет, твари, — прошептала я, стуча зубами. — Я вам не дамся! Не сегодня! Я уже один раз умерла! Второй раз не хочу!
Отдышавшись, я стала снова карабкаться через дерево, чувствуя, как внутри закипает ярость. Мне казалось, что у меня внутри всё горит.
— Давай, — стонала я, пытаясь закинуть вторую руку. — Хватайся, дура!
Рука бессильно сползла по коре. Нет, я не сдамся! Не сдамся! Не для того меня мама на свет рожала, чтобы я сдалась!
Я не помню, сколько было попыток. В голове был просто туман. И одна мысль: «Я должна!». Я ничего не видела перед собой, как вдруг упала на землю, пытаясь отдышаться. Бревно оказалось с другой стороны, а волки снова завыли.
— Ничего, — прошептала я, облизывая пересохшие губы. Я наклонилась к траве, слизывая росу. — Я смогу!
Со слезами я ползла дальше, чувствуя, что ползти стало проще… Одной рукой я опиралась локтем, а второй… Так, стоп! Локоть?
Боже мой, как у меня всё болело. Мне кажется, я потеряла сознание, лежа на траве.
— Вставай, — шептала я себе, но чувствовала себя обессиленной.
Я не знаю, сколько я пролежала без сознания. Но когда открыла глаза, наступил день. Я выдохнула, чувствуя, как сквозь ветви проникают теплые лучи солнца. Я лежала и смотрела на солнце, понимая, что надо ползти дальше. И как можно быстрее, пока день.
Я немного проползла, как вдруг увидела овражек. Раньше я бы его перепрыгнула, но сейчас.
— Черт, — выругалась я, чувствуя, как ветка царапнула меня за щеку. Я посмотрела на свои исцарапанные грязные руки. — Давай, пока день. Пока безопасно! Ты сможешь доползти! Сможешь! Я себя знаю! Ты однажды ремонт на кухне сама сделала! И плитку положила! Почти ровно! По урокам в интернете! Значит, и доползти ты сможешь!
Я стала пытаться сползти в овраг и почувствовала, как мешком скатилась вниз, упав на спину так, что у меня чуть не вышибло дух.
Теперь надо как-то выбираться! Я стала пытаться ползти наверх, цепляясь рукой выступившие корни. Левую руку я закидывала и старалась локтем зажать корень, пока правая шарила вверху, чтобы найти, за что ухватиться.
— Аааа! — скатилась я вниз, чувствуя, как на меня сверху падают мелкие камушки и земля.
Глава 61
Дракон
Я стоял в кабинете и смотрел на окна, выходящие в парк. На столе лежал подписанный мною документ. И шкатулка с драгоценностями, которые я
— Господин генерал, — послышался сиплый голос дворецкого. — Вы звали?
— Да? Как там дела?
— Пока лежит в овражке. Спит. Но она ползет, — послышался сиплый голос дворецкого. — Сейчас, генерал, я волкам чай с медом принесу. А то у нас половина стаи немного простыла. И думаю, что надо будет взять одеяла.
Ей холодно… Да боги с ним, если простынет. Простуду маги в два счета вылечат.
— У нее все руки порезаны, — послышался голос дворецкого.
— Приготовить заживляющие зелья, — выдохнул я, глядя в окно. Давай, милая, давай… Я в тебя верю. Только не сдавайся.
Я слышал, как волки требуют свой чай, а чудовище просит добавить в чай коньячку. Чтобы быть еще чудовищней этой ночью.
— Иду! — отозвался дворецкий, когда его позвали в очередной раз. — Крепитесь, господин генерал. Я понимаю, что это жестоко… Очень жестоко, но… Знаете, организм человека не изучен даже магами. Вы откуда узнали вообще про такое? На войне?
— Нет, ректор Магической Академии обследовал жену и сказал, что видел похожий случай. И направил меня по адресу, — ответил я, поглаживая пальцем ее любимые серьги с жемчужинами.
— Понятно! — кивнул дворецкий. — Ладно, побежал ежик отпаивать чаем волков. И одеяла поищу.
Я смотрел в окно, понимая, что это конец. Конец отношений, конец любви. Она меня никогда не простит. Я взял в руку ее портрет, глядя в ее ясные глаза, и поцеловал.
— Может, однажды ты поймешь, что я сделал, — прошептал я портрету. — Может, однажды ты осознаешь… Я буду ждать сколько потребуется. Я готов ждать… Но сегодня я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. И буду любить всегда. Ни одна женщина не затмит тебя в моем сердце. Я хочу, чтобы ты меня простила.
Я почувствовал, как на глазах выступают слезы. Но я сдержался, жарким шепотом опаляя портрет.
— Я сделал все, что в моих силах. Большего я не могу сделать для тебя, — прошептал я, прижав портрет к губам. — Прости меня…
На секунду меня пронзила мысль. А что было бы, если бы все осталось как прежде? И однажды Люси узнала бы, что у меня был шанс, но я им не воспользовался? Что я не смог им воспользоваться? Или не захотел? Ненавидела бы она меня за это? Или нет? Когда тебе говорят, что есть лекарство. Оно было. Был шанс. А кто-то из близких просто не воспользовался им, разве это не предательство?
Как бы я жил, зная, что надежда была, но я не решился? Смог бы я с этим смириться и жить?
Я уже не видел грань добра и зла. Они были размыты. И я чувствовал, как внутри меня все вздрогнуло, словно пытаясь отделить добро ради зла и зло ради добра.
Я вспомнил, как тренируются солдаты. Да, им больно, иногда очень больно. Но это делается не для того, чтобы посмотреть на их страдания, а чтобы они смогли выжить, чтобы они смогли дать отпор, защитить себя и тех, кто им дорог.
Где эта грань? Есть ли она?