Параллельные
Шрифт:
Оставался один затык — мы по-прежнему чувствовали себя неловко в компании друг друга. Но я старался закрывать глаза и на это.
Потом, много лет спустя, я не раз размышлял на тему, почему вообще согласился на эту авантюру, и пришёл к неутешительному выводу: меня всё ещё мучило чувство вины. Наверное, помогая Карине, я надеялся хоть как-то раскидать грехи прошлого.
Но как оно часто бывало в моей жизни, попытка заткнуть одну дыру приводила к тому, что весь корабль начинал походить на швейцарский сыр
Почему я так ничего и не рассказал Нине? У меня есть миллион гипотез и ни одного достойного ответа. В моменте я всегда находил достойную причину, почему нет. Поиски лучшего времени для разговора не увенчались успехом. Ну а когда Карина снова объявилась в моей жизни, стало уже слишком поздно — Нина была беременна, и пугать её своими откровениями мне не хотелось. Особенно после того, как врач отправил её сидеть дома с гипертонией, и я решил, что её спокойствие — это самое главное.
— В смысле твоя жена ничего не знает? — сделала круглые глаза Карина, когда я настоятельно попросил её держать в тайне ото всех факт нашего знакомства.
— Тебя это не касается, — жёстко отрезал, проводя чёткую грань между личным и публичным.
— Извини, — тут же отступила она, — но это как минимум странно, согласись.
Я смерил её недовольным взглядом. В первое время нам было непросто уживаться рядом друг с другом, и я раз двадцать успел проклясть своё решение. К тому же, беря Павлову на работу, я не учёл того, что теперь мне придётся не просто молчать о своём прошлом, но и активно врать жене о принятых решениях.
— Я так и не смог рассказать ей про Машу, — нехотя признался ей.
— У Машки удивительная способность портить людям жизнь… даже после смерти, — неожиданно поддержала меня Карина.
***
После того самого признания нам обоим будто бы стало легче. Объединённые одной тайной, мы словно оказались по одну сторону баррикад. Постепенно она освоилась, отбросив все колючки и остроты, — вдали от матери она словно потеряла необходимость всё время быть начеку и защищаться.
— На хрена тебе этот геморрой? — однажды спросил у меня Костя.
В ответ пожал плечами и пошутил:
— Может быть, мне нравится быть героем и спасать страждущих?
Козырев не улыбнулся.
Время шло. На дворе стояли предпраздничные дни, всё вокруг гудело в ожидании Нового года. Нина ходила счастливая в ожидании праздников и выхода в декрет. Я целыми днями пропадал на заводе, стараясь успеть в срок закрыть последние заказы и ломая голову над тем, как на следующие полгода сделать свой рабочий график посвободнее, — мальчишки должны были родиться через считанные месяцы.
В тот злополучный день у нас случилась очередная хрень на производстве — полетел один из станков. Я как раз находился в цеху и собачился с мастером, когда прибежала напуганная Карина:
—
— По-твоему или случилось?! — напрягся я.
— По-моему, случилось, — терпеливо повторила она. — Меня там не было… Но сначала она пропала в трубке, а потом… голос у неё был такой… странный.
— Бред, — отмахнулся я, на самом деле взволновавшись не на шутку. — Если бы что-то было не так, она позвонила бы мне.
Карина выразительно глянула на меня как на идиота.
Ну да, мы же были в цеху, где о наличии сотовой связи приходилось лишь догадываться.
— Бл… — от души выругался я, глядя на нулевую сеть. В считанные минуты раздал остатки указаний и погнал домой, нарушая все возможные правила движения. На мои звонки Нина не отвечала.
Уверенность в том, что всё в порядке, таяла как снег на солнце. Поэтому, оказавшись подле нашей квартиры, я был уже порядком на взводе.
— Такие, как ты, — заявила Нина, открыв дверь, — являются бомбой замедленного действия на дорогах!
Судорожно ощупал её взглядом, пытаясь оценить угрозу. Но выглядела она вполне нормально: домашнее платье плотно облегало уже объёмный животик, плечи были расправлены, взгляд смотрел с лёгкой насмешкой. Лишь неестественная бледность намекала на то, что что-то всё-таки приключилось.
— Лучше расскажи, что случилось, — попросил я.
Нина равнодушно пожала плечами:
— Да ничего.
— Карина сказала другое, — упрямо гнул своё.
— Карина? — с недовольством в голосе удивилась жена. — А при чём тут она?
На мгновение растерялся, запоздало вспомнив, сколько лжи за последнее время успел нагородить.
— Она сказала, что ты звонила, вы разговаривали, потом ты резко пропала, а когда… заговорила снова, голос у тебя был напуганный.
— И ты примчался только потому, что кто-то решил, что голос у меня был напуганный?!
Негодование Нины взялось будто бы ниоткуда — её реакции я не понимал. Она злилась, в открытую демонстрируя своё недовольство. Мне бы промолчать, но напряжение последнего часа начало прорываться наружу:
— А как я должен был реагировать?! Ты же беременна!
— Я вполне в состоянии позаботиться о себе сама!
Последняя её фраза пробила меня насквозь. Я ещё не осознавал этого, но внутри меня уже запустился некий механизм… В итоге мы разругались и, недовольные друг другом, разошлись спать в разные комнаты.
Меня колотило до самого рассвета. Невольно, всего несколькими словами, Нине удалось попасть в один из моих сильнейших триггеров. Закрутились параллели с Машкой, и как бы я ни гнал их от себя всю ночь поганой метлой, — итог был один: на хер ты кому такой нужен…