Парень подруги. Ты не для меня
Шрифт:
Преодолела себя и приблизилась к нему. Посмотрела снизу вверх в его серые глаза, которые довольно хорошо видно в свете фонарей. Они горели, я читала в них предвкушение удовольствия и ожидание. Не могу поверить: Ланскому в самом деле нравится со мной целоваться?
И что делать? Реально, что ли, взять и поцеловать его? Может, сразу упасть на кровать и ноги рогаткой? Хамло ещё. Но ведь так любопытно, а он просто так не скажет.
Протянула к нему руки и обхватила ладонями его лицо. Даже не могу сказать, почему делала именно так, просто импровизировала. Пальцы
Мягко потянула его голову к себе ближе. Мои губы всё ближе к его, его дыхание уже обжигает мои… Неужели я в самом деле решусь и его поцелую?
Комнату освещал тусклый ночник, но мне было отлично видно каждую черту его лица и глаза, которые он не закрыл и жадно следил за тем, что делаю я. Когда мои губы оказались возле его губ, я прошептала:
— Мир, скажи мне, что тебе сказал режиссёр?
— Хитрая, — улыбнулся он. — Целуй, потом узнаешь.
Я придвинулась ещё ближе, но на последней секунде повернула его голову и чмокнула в щетинистую щёку. Опустила руки и отошла на шаг от него.
— Всё. Говори теперь.
Ланской смотрел на меня пару секунд, потом рассмеялся.
— Ты серьёзно, Синеглазка?
— Хватит так ржать, соседей пожалей!
— Да как тут не ржать-то? Это, по-твоему, поцелуй? — продолжал он смеяться надо мной.
— А что это, по-твоему? — развела я руками. — Поцелуй и есть.
— Это детский сад, Диана, — посмотрел он в мои глаза. — Целуй нормально, иначе ничего не узнаешь.
— Как нормально? — начала нервничать я и тянуть время. Не хочу я его целовать, но узнать, кто стал Джульеттой, очень хочется.
— Как взрослые это делают, — он сделал шаг ко мне и обвил мою талию руками. — Поцелуй в губы. И с языком.
Первое желание было избавиться от его тепла и ощущения соприкосновения с моим телом, и я нажала руками на его грудь. Потом поймала на себе его взгляд из-под приподнятых бровей.
О боже, ещё и с языком он хочет! Покраснела. Я и не умею. И вообще, это же гадость. Неужели ему нравится, когда кто-то шарится в его рту своим языком?
— Заставлять я тебя не стану, — отпустил он меня, видя сопротивление. — Или ты делаешь это, или я ухожу.
— Мир, я тебя поцеловала, — настаивала я на своём.
— Не так, как я хотел.
— Надо было ставить задачу яснее!
— Учту в следующий раз.
— Ты собрался ещё не раз меня так шантажировать? — возмутилась я.
— Ну, у меня ещё и фотка со Стасиком осталась, помнишь?
— Ты её не удалил?
— Пока нет. И пока не показал ректору. Но это пока.
Насупилась. Вот козёл же. Мог бы и удалить уже, сколько раз он получал от меня то, что хотел. Или это далеко не всё и он не намерен останавливаться на поцелуях? Его аппетиты каждый раз растут, и я не знаю, как ему противостоять.
— Твой поцелуй тянул только на: Фёдор сказал, что роль Джульетты
— Ну, хватит придуриваться, Мир, — сложила я руки на груди. — Я тебя поцеловала! Так нечестно.
— Так маму свою целуй, а не меня.
— Я тебя вообще никак не хочу целовать, понятно?!
Он перестал улыбаться. Взгляд стал холодным и острым. Его задели мои слова.
— Понятно, — поджал он губы. — Тогда ложись спать.
Он развернулся и пошёл к двери. Мне хотелось гордо остаться на месте, но любопытство взяло надо мной верх.
— Ладно, — сказала я ему в спину, и Ланской остановился.
Медленно обернулся на меня.
— Что тебе? Что "Ладно"?
— Я тебя поцелую, — робко ответила я.
— А мне уже не надо, — покачал он головой. — Ты только что сказала, что такого желания у тебя нет.
Растерялась. Блин, я что — всё испортила? Мне теперь ещё уговорить надо ЕГО на поцелуй?
— Мир, ну прекрати уже издеваться…
Он всё же вернулся. Подошёл почти вплотную и смотрел на меня снизу вверх.
— Тогда хочу не просто поцелуй.
— А что ещё? — совсем оказалась в замешательстве я.
— Хочу такой поцелуй, который понравится мне.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно уточнила я.
— Ты проштрафилась, и правила изменились, — ответил он.
— Что это означает?
— Тебя целую я. А ты не сопротивляешься.
При этих словах он опять сгрёб меня своей лапой и притянул к себе. Толкать его я не стала. Осторожно оставила свои ладони на его груди — на тот случай, если Мир всё же решит перегнуть палку. Я сама не понимала, что испытываю. Внутри огромный протест, но в то же время мне и самой вдруг стала нравиться эта игра. Игра на грани, словно бег по острию ножа. Словно мы делаем что-то запретное… Меня волновали его губы, которые он разомкнул и приблизил к моим.
Пискнула от неожиданности, когда он вдруг подхватил меня на руки и усадил на себя. Большие руки оказались прямо на моей попе, как тогда, в бассейне. Только сейчас, наедине, это прикосновение к моим ягодицам даже через джинсы казалось слишком интимным.
— Ты что…делаешь? — спросила я, теряясь в словах.
— Ты мелкая. Так будет удобнее.
Мне пришлось обхватить его шею и прижаться к крепкому телу ещё плотнее, чтобы не потерять равновесие. Его лапы на моём заду, серые глаза напротив моих и горячее, тяжёлое дыхание на моих губах заставляли меня дрожать то ли от страха, то ли от злости на Ланского, то ли от предвкушения…
— Но я не…
Договорить он мне не дал. Его губы накрыли мои, оставив лишь невнятное бормотание. Голову тут же повело, будто я опьянела, едва наши губы соприкоснулись. Напористые движения заставляли мои губы поддаваться ему, а мужские ладони сильнее сжали мои бёдра. Всё смешалось во мне. Было жутко стыдно за эту позу, в которой мне приходилось обвивать его ногами, чтобы удержаться. От ощущений, когда он мял мою попу или гладил её, тоже было стыдно… Но приятно. А сам поцелуй… От нежной ласки я закрыла глаза. Больше невыносимо было смотреть на него.