Паренек из Уайтчепела
Шрифт:
Констебль Саймон не без удивления воззрился на говорившего.
– Вы тоже медик? – полюбопытствовал он, и молодой человек снисходительно улыбнулся:
– Скорее будущий прокурор. Одно другому не мешает, как вы понимаете...
Тот явно не понимал, что и выразил прицельным прищуром своих ярко-зеленых глаз.
– Полагаете, я похож на Джеффри Пирса, констебль? – усмехнулся молодой человек.
– Полагаю, – отозвался тот, – что как для будущего прокурора, вы слишком много знаете про трупное окоченение и
Чарльз Баррет наградил собеседника еще одной вежливой полуулыбкой.
– Я собираюсь стать хорошим прокурором, констебль, – произнес он, делая то, на что так и не решился его приятель: приступая к более доскональному осмотру мертвой женщины.
Через несколько минут, в течение которых в комнате царила полнейшая тишина, молодой человек коснулся головы женщины и слегка отвел ее в сторону, замерев на секунду.
– Смотрите.
Констебль Саймон подался вперед и поглядел на темно-фиолетовые отметины на шее покойницы.
– Следы от пальцев? – предположил он.
– Ничего другого мне просто в голову не приходит, – произнес Баррет и кликнул товарища: – Эдмунд, не мог бы ты тоже взглянуть на эти пятна и сказать, что ты о них думаешь.
Юноша, ставший еще на тон бледнее, неловко приблизился и, старательно отводя глаза от лица покойницы, пролепетал:
– Я не могу, Чарльз. Я... я просто не могу. – Потом рука его дернулась, коснувшись рассыпавшихся волос женщины, и те, неожиданно отделившись от тела, всей своей массой упали прямо к его ногам.
Эдмунд Чендлер вскрикнул, отскочил в сторону и с ужасом воззрился на парик мертвой гувернантки, продолжающий лежать на полу безобразной растрепанной копной.
– Так-так-так, – поцокал языком констебль Саймон, первым пришедший в себя от удивления. – А это уже интересно! – он наклонился и приподнял парик кончиками своих пальцев. – И что вы на это скажете, господа?
Впрочем, Эдмунд Чендер глядел скорее на саму покойницу, нежели на парик, демонстрируемый бесстрашным констеблем: с тем же рвением, с которым он прежде отводил от нее глаза, теперь он словно не мог перестать глядеть на нее.
– На самом деле она блондинка, – пролепетал молодой человек, рассмотревший под стягивающей настоящие волосы женщины сеткой, их истинный, природный цвет.
– Так и есть, – мистер Саймон выпустил копну белокурых волос, и те рассыпались по спине умершей. Блестящие и красивые. Мужчина пропустил длинную золотистую прядь между пальцев и задал вполне резонный вопрос: – Зачем прятать подобную красоту? – И в глубоком раздумье: – Разве что у человека была веская причина делать это. Какая? – он окинул молодых людей одним из бесконечного множества взглядов в своем арсенале.
– Мисс Ховард не хотела быть узнанной? – предположил Чарльз Баррет.
И Нил Саймон выстрелил ответным:
– А вы ее знали, мистер Баррет?
Тот покачал
– Я впервые в этом доме, констебль. Не думаю, что мисс Ховард устроила этот маскарад только ради меня...
Взгляд блюстителя закона автоматически переместился в сторону Эдмунда Чендлера.
– Вам знакома эта женщина? – спросил он у него.
Тот покачал головой.
– Впервые... вижу ее, констебль.
Его словам не доставало убедительности, но парень был так перепуган случившимся преступлением, что это вполне можно было списать на нервы, и констебль, еще пару секунд посверлив его пристальным взглядом, отвел-таки глаза в сторону.
– То есть, – резюмировал он, – мисс Ховард – если она, действительно мисс Ховард, – посчитал нужным добавить он, – была убита путем удушения где-то между часов и двумя часами ночи, убита, возможно, по ошибке... хотя наличие парика вносит новые коррективы, как бы мы того ни хотели. И все это приводит нас к тому, что...
– … Нам бы не помешало обыскать комнату данной леди, – закончил за констебля Чарльз Баррет авторитетным тоном.
Мужчина поскреб свой небритый подбородок и утвердительно кивнул.
– Полагаю, именно это нам и стоит сделать в первую очередь, – сказал он, незамедлительно направляясь в комнату покойной.
Комната мисс Ховард располагалась рядом с учебным классом, и мужчины слегка замялись на пороге, как бы не решаясь войти в нее без спросу. Без дозволения хозяйки, которая, увы, больше не способна была им его дать...
– Что ж, – первым переступил через себя констебль Саймон, ступая на темно-бордовый ковер, постеленный в комнате гувернантки, – на первый взгляд ничего особенного. Обычная комната... с обычными вещами, – он поддел пальцем теплую женскую шаль, небрежно наброшенную на спинку стула. – Что скажете, господа?
Смотрел он при этом только на Эдмунда Чендлера, нервными движениями одергивающего полы своего сюртука.
– Пожалуй, начнем с платяного шкафа, – произнес мистер Баррет, распахивая обе его створки. Внутри не было ничего, кроме трех невзрачного вида платьев и пары черных ботинок, ношенных и давно требующих ремонта. Молодой человек приподнял брови: – Похоже, мисс Ховард не была модницей.
Фраза, призванная развеять напряженную атмосферу маленькой комнаты, лишь раздражила его приятеля, отчего тот взбрыкнул совершенно по-детски:
– В соседней комнате лежит мертвая женщина, а ты находишь уместным обсуждать ее предпочтения в одежде?!
Констебль Саймон снисходительно улыбнулся Баррету, дескать, не принимайте близко к сердцу, юный Чендлер сам не свой этим утром. И, опустившись на колени, вытянул из-под кровати, дорожный чемодан мисс Ховард... Коричневой кожи, потертый по углам, с двумя массивными, обхватывающими его ремнями.