Парейдолия
Шрифт:
– - Что но?
– - Но не со всем справлялся. Странным делом он был просто бог в некоторых областях, где даже авторитетные профессора рядом не стояли и абсолютный профан в некоторых общедоступных дисциплинах, которые давались всем легко. Сначала не было понятно, в чём дело. Потом, на третьем курсе, Женя взял академ, и исчез на год. Как выяснилось, ему пришлось лечь в частную психиатрическую клинику. Только тогда я понял, что уже давно замечал в нём странности и некоторые проблемы в обучении. Не знаю диагноз, это что-то невротическое, но точно не шизофрения. Он понимал тяжесть своих проблем и думаю, страдал от этого. Всё это я узнал от третьих лиц, повторю, я с ним на тот момент мало общался.
– - Какова
– - Фазовыми флуктуациями его заинтересовал я, и он впоследствии развивал это тему, и именно тогда мы начали переписываться, оттуда и этот древний аккаунт в ICQ. Затем сфера его интересов расширилась в сторону информатики, и в частности, в построение искусственного интеллекта. Здесь, впрочем, удивляться совсем не стоит, и в этом нет ничего необычного -- почти все студенты этим болеют в тот или иной период времени, тема-то модная. Потом он вроде бросил этим заниматься, устроился на работу программистом, и надолго пропал из вида. Потом снова появился, задавал мне различные прикладные вопросы, которые я не всегда понимал, лишь потом начал связывать это с его душевным расстройством.
– - Поясните?
– - Да как бы вам сказать... он интересовался странными вещами, научными которые, в строгом смысле, не назовёшь. Я с ним общался на эти темы исключительно из-за личной симпатии, и он знал, что я не буду смотреть на него косо, в отличие от других докторов наук.
– - Что именно его интересовало?
– - Ну например, возможность обращение вспять направленности энтропии в замкнутой системе, посредством структурной поляризации пар запутанных фотонов. Он верил в связь квантовомеханической запутанности и законов энтропии, разрабатывал формулы, по которым можно теоретически, обратить направленность энтропии вспять, а значит, и заставлять течь время в обратном направлении. Ещё его интересовала фракталодинамика -- ныне модная псевдодисциплина, согласно которой, используя формулы самоподобия, можно влиять на истинно случайные процессы.
– - Вот как... А были ли у него какие-либо успехи в этих областях?
– - Успехи? Навряд ли, только теоретические построения.
– - Как по-вашему, мог ли он, используя свои знания создать что-либо такое, что... скажем так, с большой долей вероятности предугадывало бы будущее? Или даже нет, не так: какие-либо математические построения на этот счёт?..
– - Что?..
– - профессор вытянулся и усмехнулся.
– - Не совсем понимаю, к чему вы клоните. Но я не замечал за ним ничего подобного.
– - О чём вы общались в последнее время?
– - Изредка, он задаёт мне вопросы по некоторым практическим аспектам решения тех или иных уравнений, ничего конкретного, всё достаточно разрознено, вот тот диалог, который показали мне вы, он ещё со студенческих времён.
– - Скажите, фамилия Шноль вам что-нибудь говорит?
– - Шноль, Симон? Конечно! Знаком с ним, помогал ему выстраивать математический аппарат для описания его биофизических опытов, и вот, кстати, с работами Шноля я познакомил и Евгения.
– - Вот-вот, подробнее можно, с чем именно познакомили?
– - Да познакомил много с чем, но Женя, как обычно, заинтересовался самым скандальным детищем Шноля -- макрофлуктуациями. Это когда рисунки гистограмм измерений совершенно различных и совершенно случайных процессов, вдруг, якобы, приобретают некую схожесть в зависимости от того, в какое именно время и в каком именно месте проходили эти измерения. А Женя за такие вещи очень цепкий, что не удивительно, вот и заинтересовался. Впрочем, он много чем интересовался, особенно новомодными физическими теориями, типа, М-теория, и тому подобное...
– - Очень хорошо, профессор. Что ещё можете добавить?
– - Да пока всё. Я же говорю вам, информации совсем немного.
Чуть
– - Но скажите, чего же вы так расстроились, поведав нам информацию о вашем студенте?
– - А из-за того, -- поднимая голову сказал Луговской, -- что я уверен, что он невиновен! Не может этот человек творить то, что описали вы. Он и мухи не обидит, какой ещё экстремизм?! Ну, может, где-то с кем-то вляпался по дурости, может связался не с теми, обманули его, но чтобы он сам, вот всё то, что вы описали -- не поверю. Темните вы что-то, гражданин следователь. А теперь из-за меня парня посадят, ведь так?
– - Вы неправы, Эдуард Сергеевич. Во-первых, если он невиновен, никто его не посадит. Напомню, он пока только подозреваемый, вину его или невиновность будет доказывать суд. И кстати, его душевные расстройства, что вы описали, будут безусловно являться смягчающим обстоятельством. Во-вторых, мы бы всё равно скоро на него вышли, дело времени. Всё таки, не понимаю вашу степень недоверия к нам.
– - Не понимаете степень недоверия?! А неужто у кого-то есть степень доверия к вам, особенно, к тому, что вы говорите? Или думаете, я поверю в справедливый суд в нынешней России, ха-ха, смешно! Закатаете вы человека, почём зря, звёздочку получите да в отпуск пойдёте, главное ведь отчётность, не правда ли? Или, я слишком банален в своих воззрениях на силовые службы?
– - Конечно, вы неверно нас воспринимаете и транслируете старые стереотипы, сохранившиеся ещё с перестроечных времён, и свою помощь, свой гражданский, зрелый поступок, вы воспринимаете также искажённо.
– - Гражданский зрелый поступок?!
– - Луговской выпрямился, наклонился чуть вперёд, и подался к Горчакову, поднимая указательный палец.
– - Знаете, что я скажу вам, про гражданский зрелый поступок?.. Да вот прям такими же словами, особист-кгбшник говорил моему отцу, убеждая его сдать товарища по проекту. Отец мой, главный инженер, и соратники его по конструкторскому бюро -- все пошли по подозрению в диссидентской деятельности, благо, уже начало 60-х было, а то раньше, сами понимаете, что с ними стало бы. Но кололи людей, как и вы, и сказками и ласками, надо было найти крайнего. И ведь тоже пообещал капитан гэбэшник , что никого не посадят, побеседуют, и всё. И уехал Ефим, товарищ его, в места не столь отдаленные, надолго. А отец всю жизнь себе простить такого не мог, всю жизнь! И мне завещал, вашей братии не верить, ни на йоту! Все вы, одного гнезда, одного племени. С советских времён стереотипы, говорите? Да какие же это стереотипы, когда явное и прямое наследие! Как были вы НКВД, потом КГБ, так и остались чекистами, да только знаете, что? Оно в Совке всё ж получше было, там хоть правила игры какие-никакие были: туда не ходи, это не переходи, то не говори -- и проблем не будет. А сейчас то, и правил нет!.. Непонятно, за что и с какого конца к тебе могут придраться, за что статью повесить. Да виноват бы даже Женя в чём-то -- ну и пусть! Вот и искали бы его без меня, раз так. А я теперь тоже заляпался доносом, камеры испугался...
Плотно сжав пальцы и отведя глаза в угол, Горчаков дослушал профессора и тут же добавил:
– - Эдуард Сергеевич, ваши настроения я понимаю, хоть и не разделяю, жаль, что вы так демонизируете нашу службу, она того не заслуживает. Ну что ж, это ваше мнение, имеете на него право. В любом случае, большое спасибо за помощь.
Горчаков поднялся из-за стола, сложил бумаги, диктофон и направился к выходу.
– - Следователь!
– - окрикнул его Луговской.
– - Сегодня уже поздно, надо оформлять протокол на освобождение, завтра с утра, Эдуард Сергеевич, сегодня уж переночуете, как-нибудь, завтра отправитесь домой. До скорого, всего доброго!