Парфюмер Будды
Шрифт:
– Исследовать тоннели незаконно, – сказала Жас, прочитав очередную статью. – Не хочу даже читать истории, как в этих катакомбах пропадают люди. Подземных ходов около ста девяноста миль, не нанесенных на карты и большей частью неисследованных и опасных.
– Я бывал в пирамидах и знаю, как позаботиться о нас.
– И как же найти Робби в этих катакомбах?
– Нашел же он способ привести тебя к тоннелю, сумеет и привести тебя к себе.
Согласно греческой легенде судьбы, три второстепенных богини появляются в течение
Но несмотря на то, что решение принимают богини, человек способен изменить свою судьбу. Жас была уверена, что в мифологии все метафорично. Она не верила в судьбу. Но глядя на Гриффина, Жас думала о странном совпадении, что он появился в Париже именно теперь. Гриффин. Специалист именно в той области, которая может помочь ей найти брата.
«Совпадений не существует», – вспомнила она слова брата. Именно это кто-то сказал ей совсем недавно. Жас постаралась вспомнить. И вдруг до нее дошло, что это был Малахай Сэмуэльс.
Жас посмотрела на монитор ноутбука.
– Тут говорится, что большинство тоннелей располагаются на глубине ста метров. Когда ты уронил свечу, то сказал именно это – что она упала на сто метров.
– Если судить по звуку упавшей свечи, то совершенно точно, сто метров.
– Это приблизительно пять-семь лестничных пролетов, в зависимости от того, насколько они высокие, верно?
Гриффин кивнул.
– Семь этажей, вдвое выше этого здания.
– Тебе не обязательно спускаться, если страшно. Пойду я один, мне случалось спускаться гораздо глубже, это не проблема.
– Там Робби, значит, я справлюсь.
– Есть способы избавиться от паники. Прежде всего, не пытайся представить, что там внизу. Невозможность увидеть, что впереди, незнание, где конец, – это самое страшное.
– Я не боюсь высоты, уверена, что и глубина меня не испугает.
– А темнота?
– Нет. Я люблю темноту. Она успокаивает.
Гриффин засмеялся.
– Тогда ты будешь счастлива. Там темно. Внизу нет никакого освещения. В статьях говорится, что в начале девятнадцатого века катакомбы использовали для выращивания грибов.
Они составили список необходимых вещей, которые предстояло купить утром.
Жас посмотрела на каминные часы. Десять вечера.
– Магазины будут закрыты еще часов двенадцать.
Гриффин проследил ее взгляд.
– Иди поспи.
– Не смогу.
– Если будешь усталая, то не сможешь помочь Робби. – Гриффин прошел через комнату и поставил свой бокал в бар. – Не думаю, что стоит проводить ночь одной в доме. Я лягу на кушетке.
– Я не боюсь остаться одна.
– Да, уверен, что не боишься, – почти обиженно произнес он. – Зато я за тебя боюсь. Я засну спокойнее, если буду знать, что ты здесь не
– Мне ничто не угрожает, Гриффин.
Он только кивнул.
– Думаешь, угрожает?
– Просто не хочу рисковать.
Жас посмотрела ему в глаза. Сколько раз она представляла истории с ним. Однажды она подумала, что они снова будут вместе. Когда-то Жас верила ему так, как никогда и никому не смогла бы. Да, с ним у нее были связаны большие ожидания, с ним и с Робби, и с ней самой тоже. Похоже, что слишком много давления. Возможно, она была не права, требуя от Гриффина так много и думая, что человека определяют его достижения. Но он же достиг всего, не так ли?
– Почему ты качаешь головой? – спросил Гриффин.
– Разве?
– Словно споришь с кем-то.
– Ты всегда делаешь то, что хочешь, не так ли? – спросила она.
– В большинстве случаев да.
– Ты сделаешь то, о чем я подумала, – улыбнулась она.
– Ты знала, кем я хотел быть.
– Тогда в чем проблема, Гриффин?
– Не мог допустить мысли, что не справлюсь.
– Не справишься?
– Что не справлюсь и разочарую.
– Кого? Меня? Кого из нас?
Мгновение он молчал.
– Тогда я думал, что тебя, теперь не уверен.
Он вернулся к кушетке и сел рядом с ней, обнял за плечи и повернул к себе.
– Ты задаешь невозможные вопросы, знаешь об этом? Люди о таком не спрашивают. Честная, прямая. Ты совсем не изменилась. – Он рассмеялся, но смех был нерадостный. – Хочешь зайти очень глубоко, узнать слишком много, слишком. Ты чертовски любопытная.
– Не я. Я перестала любопытствовать уже давно.
– Лжешь, – сказал он, но вдруг прижал ее к себе и поцеловал.
В голове ее закружились новые вопросы, требующие решения, настаивающие, чтобы она воспринимала их серьезно и сосредоточилась. Но губы Гриффина мешали ей сосредоточиться. Жас устала и, да, была напугана. Если она не будет думать, если отдохнет в его объятиях, то все будет хорошо. Будет ли?
Запах Гриффина обволакивал ее. Если не сопротивляться, то можно потеряться в этом аромате. Если бы она могла забыть о том, что случилось между ними… нет, не забыть, но хотя бы сейчас не думать об этом. Совсем немного. Как давно она не чувствовала этого напора, и как ей хотелось отдаться ему.
Но только не с Гриффином.
Жас долго не могла оправиться от того состояния, в котором он ее оставил. Хватит ли у нее сил принять то, чего ей хотелось, и не запутаться потом? В жилах ее закипела смесь желания и злости. Она впилась пальцами в его руки, притянула Гриффина к себе, надеясь, что ему больно. Ей хотелось сделать ему больно, но он так прижался к ней, что Жас усомнилась. Его пальцы впились ей в кожу. Завтра появятся отметины, синюшные отпечатки его пальцев. Давным-давно он ушел и оставил невидимые синяки, которые так и не прошли. Но эти пройдут, они всего лишь поверхностные следы.