Пари на отличницу
Шрифт:
– Поела, – односложно ответила Курочкина, разглядывая, как мерцающие перламутровые тени ложатся ровными мазками на мои веки, добавляя сияющим глазам еще больше блеска. И хоть меня ни в чем не обвиняли, стало неудобно за искрящееся, разлившееся от макушки до пят счастье. Особенно на фоне проплакавшей всю ночь соседки, которой по моей вине грозило отчисление. – Сегодня в деканат пойдет. Вызвали.
– Зачем?
– Не знаю, может, забрать документы, – я замерла с помадой в руке и скривилась, уставившись в отражение в зеркале. Для полного комплекта к дурному известию не хватало лишь Семеновой, которую я бы предпочла обойти десятой дорогой.
–
– Не твое дело, – я сбросила с себя чужие пальцы, делая шаг назад и борясь с подступившим отвращением, каждый раз подкатывавшим к горлу, стоило Семеновой появиться на горизонте. – Отстань!
– Глупая наивная девочка. Да на тебя же поспорили, – на меня смотрели по-доброму, даже жалостливо. Как матерый исполнитель смотрит на начинающего певца, готовясь ему отказать. Поправив идеально уложенные локоны, Семенова понимающе кивнула и задала один-единственный вопрос, читая кипящие во мне эмоции как раскрытую книгу: – не веришь? А ты у Потапа сама спроси. Или у Веселовского.
Я могла послать Леночку затейливо и витиевато. Могла передернуть плечом и высоко задрать подбородок, убеждая всех, что мне наплевать. Только себя не обмануть. Нет ничего хуже идеи, упавшей на благодатную почву. И я не смогу дальше спокойно жить и засыпать рядом с Егором, пока не узнаю правду. Какой бы горькой она ни была.
Наступив на горло собственной гордости, я сорвалась на бег. Оглашая пустынный коридор звонким стуком новеньких ботинок на неудобном высоком каблуке.
Семнадцать шагов до поворота. Лестница. Двадцать четыре ступеньки вниз. Еще один поворот. И сердце гулко забилось где-то в горле при виде прислонившегося к стене Егора. Такого расслабленного, безмятежного и ... счастливого, что моментально захотелось засунуть вертевшиеся в мозгу вопросы в ящик с надежным амбарным замком. И похоронить это все на дне Мариинской впадины. Я как будто врезалась в невидимую преграду, с каждым шагом теряя крупицы уверенности.
– Это правда? – медленно приблизилась к Потапову, выдавливая онемевшим языком и наталкиваясь на полное непонимание в красивых серых глазах. Откашлялась, сунув отчего-то замерзшие руки в карманы пальто, и отрывисто уточнила: – ты на меня поспорил?
И если всего пару минут назад я была готова верить в непричастность Егора, вселенский заговор, радугу и единорогов, то сейчас помрачневшее лицо с прочертившей высокий лоб складкой сказало все за своего хозяина.
– Я не... – резко вскинула ладонь вверх, призывая парня заткнуться. Потому что банальных «Это не то, что ты думаешь» и «Я сейчас все объясню» я бы просто не вынесла.
– Как звучало пари? – раз уж мои розовые очки разлетелись вдребезги, вогнав осколки под ребра, решила резать по живому до конца. Приходя в бешенство от того, что Потапов упрямо молчит, с силой стиснув побелевшие губы. Я вцепилась холодными неподвижными пальцами в подкладку из грубой ткани и все-таки сорвалась на крик. – Как звучало пари, Егор?!
Гробовая тишина повисла на пару мгновений, а потом простые в своей жестокости слова добили хлипкие остатки надежды.
Я не хотела выяснять, как. Не желала знать, почему. Единственное, в чем я нуждалась, так это в том, чтобы поскорее выбраться на улицу и сделать глоток свежего воздуха. Потому
Конечно, Егор пытался меня остановить, крепко удерживая за запястья. Пытался донести до моего затуманенного рассудка свою версию, только я не разобрала ни единой фразы, сосредоточившись на том, чтобы не разреветься во весь голос при начавшей окружать нас толпе. Самостоятельно я бы не справилась ни с пробившим брешь в моем сердце блондином, ни со стремительно подступавшей истерикой, но помощь пришла откуда не ждали.
– Потапов, отпусти Смирнову, живо! – протолкнувшись между жаждавшими хлеба и зрелищ студентами, Анна Львовна встала напротив, широко расставив ноги и сцепив руки в замок перед собой. Источая ауру властности, которой сложно было противиться, эта маленькая женщина окинула нашу застывшую миниатюру цепким взглядом и распорядилась: – Егор, ко мне в кабинет. Немедленно.
И если Потап шумно, разочарованно выдохнул, то я воспользовалась предоставленным шансом на все сто процентов. Выскакивая в распахнутом пальто в университетский дворик и глотая соленые горькие слезы.
* * * * *
«Наверное, стоило позвонить прежде, чем ехать на другой конец города», – запоздало подумала я, нажимая на кнопки кодового замка окоченевшими пальцами.
Вдруг Ритка на концерте или вообще где-нибудь в Казани на гастролях, а тут я вся такая: «Дайте попить, пожалуйста, а то так кушать хочется, что переночевать негде».
Спустя пару томительно долгих минут из динамика домофона раздался бодрый голос Бельской, так что я прислонилась лбом к холодному металлу, испытывая невероятное облегчение.
Когда я заявилась к ней на порог, заплаканная, с опухшим красным носом и макияжем «аля панда», Рита лишь шире распахнула дверь. Забирая из моих трясущихся рук пальто и стряхивая налипшие на ткань снежинки, стремительно таявшие в помещении и превращающиеся в прозрачные капли воды.
Это позже меня усадили в большое мягкое кресло на кухне, укутав в теплый клетчатый плед по самые уши и сунув в руки кружку с дымящимся пряным напитком, который Марго в шутку называла осенним супом. А сейчас мне очень хотелось сползти на пол и свернуться калачиком прямо в коридоре, на дорогущем нежно-бежевом ковре.
– Антон, сваришь глинтвейн? – мурлыкнула Ритка, пристраивая ладони под майкой у Серова и улыбаясь так блаженно-мечтательно, что я моментально почувствовала себя пятым колесом автомобиля и поспешила спрятать нос между прижатых к груди коленей.
– Вика, вылазь из депрессии и рассказывай, – Марго отлипла от Антона, переключаясь на меня и напоминая неиссякаемый фонтан энергии. Способный взбодрить любого и поднять десяток-другой зомби лучше всякого некроманта.
Шмыгнув носом, я отклонила очередной звонок от Егора, едва не шмякнув телефоном о стену. Благо Бельская аккуратно удержала меня за запястье и, переждав бурю, обняла, примостившись рядом на подлокотнике кресла.
– Ну и черт с ним, – выпалила Рита, внимательно выслушав мой рассказ, и с присущей ей горячностью пожелала: – пусть ему достанется самая страшная скучная баба, которая не умеет варить борщ. А тебе мы нормального парня найдем!
Сказанные в сердцах слова почему-то резанули разлившейся в груди болью, ну а я разозлилась на саму себя. Потому что, несмотря на сильную обиду и разочарование, я все равно тянулась к Потапову. И была почти готова его простить, испытывая острую нехватку блондина в своей жизни.