Пари на развод

Беж Рина

Самое правильное – действовать на опережение.

И я действую.

«Мужа на час» в выходной день удается отыскать довольно быстро. Всего лишь с четвертой попытки.

По первым двум найденным номерам никто не отвечает. Третий чистосердечно сливается, признаваясь в неспособности поменять личину на входной двери. Зато четвертый специалист радует.

Мужчина берет трубку почти мгновенно. Внимательно выслушивает пожелания и весьма бодрым голосом обязуется подъехать в течение двух часов.

– Не волнуйтесь,

всё сделаю в лучшем виде. Диктуйте адрес.

От такого явного успеха довольно потираю руки и перехожу ко второму пункту плана.

Отыскиваю транспортную компанию, готовую забрать вещи Кирова на недлительное хранение, а после доставить их по указанному адресу. Обговорив условия, договариваемся пересечься в одиннадцать.

Проверив время на часах, убеждаюсь, что все успеваю, и достаю из морозилки несколько креветок. Надо, чтобы они растаяли.

Следующим пунктом изучаю статьи, как выписать из квартиры прописанного в ней родственника, не являющегося собственником. И вот тут грущу.

К сожалению, задачка носит повышенный уровень сложности.

Оказывается, избавиться от балласта можно двумя способами. Простым, когда прописанный сам добровольно идет в МФЦ или управление МВД и пишет там заявление. Или сложным – через суд.

К великому сожалению, первый, легкий, я изначально отметаю. Киров на такое ни за что не согласится. Уж слишком сильно цепляется за наш брак.

Кстати, с чего бы его так плющило?

Хороший вопрос. Надо не забыть обмозговать! Делаю мысленную зарубку в памяти.

Явно же не от великой любви. Значит, есть причина.

Какая?

Не знаю и это подозрительно.

Стоит хорошенько позже напрячься.

А пока изучаю вопрос с судом. И чем больше читаю, тем четче понимаю – сама не разрулю. Требуется помощь.

Юридическая точно.

А еще Маргошина, потому что «… по суду можно выписать человека из квартиры, если человек ведет асоциальный образ жизни, например, дебоширит, постоянно конфликтует с другими жильцами и так далее. Это можно подтвердить показаниями очевидцев или участкового инспектора».

Дебоширит…

Подтвердить…

Перевожу взгляд на руки, где дальше-больше темнеют синяки, оставленные Сергеем, вспоминаю лицо сына, кровь, и уверенно набираю подругу.

– Рит, ты только не нервничай, мы с Алешкой живы и практически здоровы, но нам нужно медосвидетельствование телесных повреждений, – выпаливаю после приветствия. – У тебя же есть знакомые в больнице?

Прежде чем получить вразумительный ответ «Да», не меньше десяти минут беспрерывно отвечаю на лаконичные вопросы любимой следачки и уверяю ее, что опасности со стороны Кирова уже нет, поддакиваю, когда она грозится собственноручно прикопать мудака на местном кладбище под березкой, а затем внимательно слушаю четкие инструкции.

–

Сиди пока дома. Не спеши. Я Марине сейчас позвоню, заведующей четвертой городской, узнаю, кто там у них сегодня дежурит. И как лучше сделать. Дальше про вашего местного участкового выясню. Ему непременно нужно будет заявление накатать. Ты, кстати, не знаешь, кто у вас на районе рулит?

– Откуда?

– И то верно, – соглашается. – Ладно, роднуль, жди. Сейчас все организуем.

Сбрасывает вызов и действительно организует.

Причем, с таким размахом, что в голове с трудом помещается.

Как? А так можно что ли?

Сказать иначе, чем: «Подруга жжет!» не выходит. Назарова реально делает невозможное, потому что спустя час и двадцать минут ко мне один за одним сначала приезжает скорая, а затем и Савушкин. Ага, лейтенантик.

Медики с самым скрупулезным видом проводят осмотр, фиксируют побои у меня, у Алексея, понимающе друг другу кивают, после катают заключение на пару страниц своим нечитаемым докторским почерком.

Заглядываю одним глазком. Ого, круто. Краше в гроб кладут, чем я в описании выгляжу.

Может, и к лучшему.

Участковый терпеливо дожидается своей очереди, забирает медицинскую справку и медленно диктует мне, что-где-как заполнить в бланке заявления.

Не отказываюсь, строчу под диктовку, подписываю, отдаю. Савушкин проверяет, кивает с важным видом и обещает уже сегодня его зарегистрировать.

На вопрос о выходном дне отмахивается. Глупости какие. Ему несложно. Да и по пути почти.

Не спорю. Но дверь за «гостями» закрываю, пребывая в легком шоке.

Правда, долго офигевать не получается. Раздается звонок в дверь.

Приезжает транспортная компания за пожитками Кирова. Затем мастер, чтобы сменить замки. Еще через пятнадцать минут Маргарита собственной персоной…

Натискав Алешку и вручив ему коробку обожаемых им «Родных простор», Назарова утаскивает меня на кухню, чтобы устроить допрос.

Не отмахиваюсь. Самой хочется выговориться, потому что подмывает. Но держусь. Функционирую на чистом упрямстве. На топливе из злости и обиды. И это действует.

Подогреваю чайник, организовываю нам по чашке кофе, вновь достаю торт. Маргоша любит сладкое. Затем вещаю. Подробно.

О том, что было утром.

Затем, что сделала позже.

– Погоди, ты что реально в чемоданы с одеждой Кирову запихала размороженные креветки? А потом еще и на несколько дней попросила затянуть доставку? – прыскает Рита, когда я делюсь организованной пакостью.

– Ага, – согласно киваю, мстительно прищуриваясь. – В интернете вычитала, что, когда они тухнут – для этого четыре дня надо – такая вонь стоит, что фиг чем ее после отобьешь.

– То есть отглаженным рубашкам и костюмам богатого Буратино швах?