Пари. Книга 2. На интерес
Шрифт:
На полу под диваном пиликает мобильник. Мой. Эсэмэс.
Опять играть поехали. Стресс снимают.
Щурясь, тыкаю экраном в нос Денису:
– Час есть.
– Хватит, чтобы «добежать до канадской границы», – хрипло выдохнул, скользя рукой по животу и упираясь пахом в бедро. Вошёл пальцами. Средним и безымянным. Сжал. Протолкнул
– Возьми себя за грудь и сжимай. Сильно, – провёл языком по половым губам, клитору, держит руками таз, – двигайся сама, пока не кончишь.
Начинаю приподниматься и опускаться кончиком клитора к его кубам. Берет в рот клитор целиком и начинает сосать. Даже прикусывает зубами. Задерживаю дыхание. Тело начинает трясти. Кончаю на выдохе, чуть не падая сверху.
Бек проскальзывает ещё ниже. Сама стою на четвереньках. Чувствую, что Денис разворачивается где-то сзади. Шелестит фольгой презерватива.
Вошёл. Забрал за спину одну мою руку, крепко сжал. Своей свободной рукой зарылся в волосы почти у головы, больно тянет. Резко, но медленно двигается. Отпустил волосы и заломанное предплечье. Сжал пальцами шею, другой ладонью стиснул кожу чуть ниже талии. Остановился. Не выходя, поднял за шею. Прижался грудью к спине, придушил. Продышался. Уложил на живот. Придавил сверху. Душит. Опять двигается.
Зарычал. Со стоном кончил.
Мне не хватает воздуха. Почти закашлялась. Всю трясёт.
Тихо и, кажется, испугано спросил, одними губами:
– Ты как?
Голоса нет. Не могу ответить. Сглатываю, сиплю:
– Всё хорошо…
– Прости.
– За что? – не понимаю.
– За это.
Повисла пауза.
– За то, что ты меня сейчас раздавишь? – пытаюсь развернуться.
Наконец Бек догадался перекатиться на бок. Уткнулась в подушку лицом. Опять вырубает.
– Включишь свет, а то усну? И не встану. Совсем. С мамой моей сам потом будешь объясняться.
Глухой бубнёж, разобрал или нет, интересно?
Чувствую, как встал. Шаги. Щёлкнул выключатель. Шум воды. Опять щелчок. Ещё один. Да будет свет! Ну, и где он там? Почему молчит? Долго молчит.
Отрываю голову от подушки. Щурясь, открываю глаза.
Ден застыл у дивана. Смотрит на меня, не шевелится, как статуя.
– Денис, всё хорошо?
– Посмотрись в зеркало. Потом сама скажешь, – мёртвый, ледяной тон.
– Не пугай! Рога выросли, не иначе, – пытаюсь шутить.
Красивое антикварное трюмо в коридоре – обладатель единственного отражающего стекла во всей квартире.
Голая и босая иду к нему. Мимо окаменевшего Бек-Назарова.
Отражение как отражение. Ничего особенного. Только дикий колтун на башке, в стиле: «Ну здравствуй, Джимми Хендрикс! Молодец, что приехал!»
За спиной вырастает Бек и, еле касаясь, убирает волосы с шеи. Она красная, как огнетушитель. В отдельных
Ден бережно закручивает мои плечи винтом. На них бордовые пятна: на трапеции, лопатке, руке, спине, «поясе верности» над тазом.
Впервые вижу в глазах «киборга» ужас, оторопь, беззащитность.
– И что такого? Не татуировки, завтра утром пройдёт! Засосов от подростковых экспериментов у меня никогда не было, и тут ничего не останется, – обвиваю его, стоящего сзади, рукой, тяну к спине, очень хочется расшевелить.
– Тебе не больно? Почему ты ничего не сказала?! Будут синяки. Сильные. Возможно, отёки, – картина маслом: не склонный к панике сверхчеловек впервые видит мокрого котёнка.
– Повторяю для тех, кто в танке: ну и что такого? Всё в порядке. Кроме того, осень – сезон шарфов и водолазок. Выдыхай, бобёр!
Сгрёб в охапку. Носом, еле касаясь, уткнулся где-то между ухом и затылком.
Утренняя ежедневная рутина: растяжка, пресс, «балетный станок». Жаль только, что бег теперь исключительно по дорожке в зале.
Никто в семье, кроме меня, с зарядкой отродясь не заморачивался. Оно и понятно – родителям глаза бы разлепить, какие там упражнения. Врач – призвание и адская работа, вытягивает все силы подчистую. Два, а то и три раза в неделю пахать по тридцать два часа кряду, а на следующей день опять «запрягать карусель».
У отца стабильные ножевые по скорой, переломы, перитониты, аппендициты, холециститы.
У мамы тазовые предлежания, плохо отделяемый послед, зелёные воды, слабая родовая деятельность, медленное сердцебиение плода. И такая дребедень целый день: то тюлень сам не родит, то копыта откинет олень.
А кто отвечать будет? Естественно, доктор. И как тут быть в адеквате? Немудрено, что нервы ни к чёрту. Когда от скорости принятия решения зависит чья-то жизнь, будешь сюсюкать, распинаться и расшаркиваться? Всё по делу и без обиняков! Они не грубые, просто судьба такая – профдеформация.
Надо после школы поесть приготовить. Не из-под палки, от души. Пусть отдыхают.
А пока пару подходов на пресс, в душ, «активия» со злаками, и почесали к первому уроку через железку по каналу в родную «завокзалку» – с девочками меню на субботу обсуждать, предвкушать и готовиться.
И в этот раз не забыть Денису написать, что дошла. А то будет ёрзать и выговаривать. Странно, что охрану пока не приставил. Аля, не смешно! Ещё пара проектов, и наймёт. Три раза «ха».
На «новостях Би-би-си» сегодня аншлаг. Все три группы по английскому собрались в полном составе, одиннадцатые «А», «Б» и даже блатные «В» (куда нам до них, неумытым).