Пари
Шрифт:
— Вы можете связаться с ними и сами все узнать, раз моего личного слова недостаточно. — Изображаю ровно ту смесь безразличия и негодования, которая балансирует по средине и не может быть истолкована однозначно. — На самом деле, «Гринтек» гораздо больше заинтересован в сотрудничестве с «ЭкоФлой», потому что мы уже заключали с ними контракты и никаких нареканий или других причин, которые препятствовали нашему дальнейшему сотрудничеству, нет. Но политика нашей компании такова, что мы всегда готовы протянуть руку помощи развивающимся перспективным
— Две недели, — резво перебивает Рафал и протягивает ладонь для скрепления сделки рукопожатием. — Я немедленно дам задание подготовить смету, чтобы мы могли согласовать все цифры и детали, скажем… послезавтра?
— Я знала, что не ошиблась в вас, — подбадриваю его кокетливой улыбкой, даю пожать свои пальцы и быстро, пока он снова не принялся их облизывать, освобождаю руку.
Ну вот, Викуся, ты сделала свой первый шаг по карьерной лестнице!
Остались сущие пустяки — выбить финансирование.
Глава пятьдесят вторая: Вика
К концу первого дня я так устаю, что к концу маленького фуршета, которым он заканчивается, едва стою на ногах. Зато раздобыла еще парочку визиток и фамилий, которые потенциально могут быть полезны. Но заниматься всем этим я буду уже после того, как полежу свой заслуженный час в горячей ванной с пеной и разными душистыми солями. И закажу в номер целое блюдо устриц. На фуршете их было как будто и много, но когда я выкроили свободную минуту, чтобы перекусить, на блюде от устриц остался только лед и слово из трех букв.
Хорошо, что один из участников форума расположился в гостинице неподалеку от нашего с Лексом отеля, и любезно согласился подвезти меня на арендованном автомобиле. Всю дорогу приходилось заговаривать ему зубы, чтобы он еще раз не поинтересовался, почему у «представительницы такой крупной компании» нет личного авто с водителем. Они как будто сговорились и все, абсолютно ВСЕ разъехались с фуршета на крутых тачках, и только я топталась около стремительно пустеющего здания, как Золушка с каретой из тыквы. Хотя, у Золушки, в отличие от меня, была хотя бы тыква и мыши!
— Может, вы согласились бы выпить и… поговорить? — на ломаном английском интересуется мой спутник-немец. Он как будто нарочно игнорирует мою зевоту, которую я старательно изображаю всю дорогу.
— Боюсь, что я уже просто валюсь с ног, — все еще пытаюсь сохранять вежливость, хотя его рука, лежащая на сиденье, вдруг оказывается неприятно близко к моему бедру. И по роже ему не врезать, потому что завтра, если Лекс ничего кардинально не поменяет в своем отношении ко мне, мне пригодится этот товарищ с его бесплатным транспортом. — Может, завтра? Кстати, возможно, мы можем обсудить наши планы на вечер утром, по дороге на конференцию?
Он широко улыбается, энергично кивает и обещает за мной заехать.
Я быстро выхожу
— Блаженство… — стону себе под нос, как только ступни касаются теплой брусчатки. Никогда не думала, что ходить босиком по грязной мостовой может быть так приятно.
И это я еще выбрала удобную обувь! Боже, спасибо, что хотя бы иногда вкладываешь в мою голову немного рационализма.
— Такие пикантные звуки, Виктория, — слышу позади знакомый насмешливый голос, и резко разворачиваюсь, замахиваюсь парой своих драгоценных «МиуМиу». Лекс лениво прикрывает лицо пятерней. — Надеюсь, это это было единственное, что услышал владелец той убогой тачки?
Он кивает вслед укатившему автомобилю, а потом, вздернув бровь, разглядывает мои босые ступни.
— Убогий здесь только ты, потому что в то время, как все участницы конференции уезжали оттуда с комфортом на арендованных «Мерседесах» и «БМВ», мне пришлось бы добираться до отеля пешком, потому что мой босс был слишком занят обеспечением приятного времяпрепровождения одной безголовой блондиночки.
Я понимаю, что сболтнула лишнего слишком поздно, как это обычно у меня бывает, но мне хотя бы становится легче.
— С чего такие скоропалительные выводы об умственных способностях моей собеседницы? — чуть поддавшись вперед, интересуется Лекс.
Пытаюсь отклониться, но он наклоняется еще и еще, и наконец мы оказываемся так близко, что я могу рассмотреть каждую колючку на его щетинистой щеке. И знакомую крохотную родинку чуть ниже, на самой острой части челюсти.
И очень, прости господи, маскулинный кадык — одновременно и заметно выступающий и, в то же время, аккуратный. Лекс сглатывает, когда я задерживаю взгляд на его шее.
А я вдруг ловлю себя на острой потребности потрогать его пальцами, как будто любознательная Алиса, впервые увидевшая чудеса Зазеркалья. Я даже дергаю рукой, но взгляд натыкается на край белоснежной рубашки… испачканный красным мазком.
Вот же кобелина!
Я все-таки заношу руку, но не ту, которой чуть было не приласкала его развратную сущность, а вторую, в которой до сих пор держу туфли за ремешки.
Замахиваюсь от всей души.
За все мои сегодняшние страдания и за то, что чуть было снова не повелась на его смазливую рожу!
Бах!
Лицо Лекса, еще мгновение назад хитро улыбающееся, вдруг каменеет, когда ему прилетает в ухо. Его секундной заминки как раз достаточно, чтобы я успела отойти на безопасное расстояние и на всякий случай еще раз занести туфли для удара.
— Если бы у блондиночки была хотя бы каля мозгов, Алексей Эдуардович, — возвращаюсь к его последнему вопросу, с горечью выплевывая в удивленную рожу Лекса каждое слово, — она бы не повелась на такую пустышку, как вы! А теперь извините — мне нужно переодеться и выспаться, чтобы завтра снова приступить к выполнению своих служебных обязанностей!