Пари
Шрифт:
Зная Вику, я бы скорее поставил на то, что пострадать могла как раз далеко не рыжая голова Кати, но это замечание я благоразумно держу при себе.
— А если серьезно, — Катя слегка кривится, как будто у нее случился приступ оскомины, — она милая девушка. Прямолинейная и немного токсичная, но теперь я могу понять, почему тебя не отпускало столько лет.
— Давай вернемся к кольцу, — перевожу разговор на другую тему. Обсуждать с одной женщиной другую (даже если обе они уже бывшие) — верх идиотизма. — Я не знаю, что именно сказала тебе Вика, но я не делал ей
— Она только сказала, что ты умеешь красиво делать предложение, — озвучивает свою версию Катя, хотя после моих слов выглядит немного обескураженной. — Но откуда о нем узнала, так и не призналась.
— Мы жили в одном номере, — решаю расставить все точки над «i». — И это кольцо я купил для Вики.
Катя поджимает губы и резко разворачивается на каблуках, но я все равно успеваю заметить гримасу боли на ее лице. Понятия не имею, как еще можно было сказать все это мягче. Если она пришла сюда с единственной целью — услышать предложение руки и сердца. Что, блядь, я должен был делать? Сочинять на ходу нескладную сказку о том, что никакого кольца нет, что Вика все выдумала, чтобы ее позлить? Растянуть одну и ту же порцию боли на несколько инъекций?
— Прости, — я выбираю, как мне кажется, лучший вариант — не пытаться к ней приблизиться, потому что Катя терпеть не может показывать свою слабость. В этом они с Викой одного поля ягоды. — Я не знаю, зачем Вика об этом сказала.
— Очевидно, потому что думает, что ты вернулся ко мне! — повышает голос Катя, делает резкий глубокий вдох и снова поворачивается ко мне лицом. На этот раз там нет ни тени эмоций — только совершенно непроглядная маска. — Лекс, блин, ты совсем дурак?
— Эм-м-м-м… — Понимаю, что выгляжу и правда как дебил, но вообще не отдупляю, с чем связана эта резкая смена настроения.
— Мы были вместе больше года, но кольцо для предложения руки и сердца ты купил своей бывшей, побыв с ней рядом всего несколько дней. Никогда не думала, что скажу это, но я, блин, очень ей завидую! Черной, как смерть, завистью!
Катя подходит ближе, и на минуту я даже рад, что между нами есть письменный стол, потому что вид у нее как раз такой, с которым женщины обычно от души прикладываются к мужским причиндалам. Катя легко могла бы это сделать, возможно, даже сейчас не до конца откинула этот вариант «последнего прощального слова».
— Лекс, ты влюблен в эту женщину. И всегда ее любил, все эти три года. Может, хватит уже прятать голову в песок?
Вот теперь я окончательно перестаю что-либо понимать, потому что звучит это чуть ли не как приказ бросать все и срочно бежать к Вике.
— Знаешь, какой бы стервой они ни была, но человек, который до слез переживает о бездомном коте, точно не может быть бессердечным.
— Катя… хватит. — Не знаю, что еще она может выдать, но и уже сказанное я буду переваривать часов сто — не меньше. — Эта тема закрыта, но как бы там ни было — я не собираюсь обсуждать это с тобой. Абсурд, блядь, какой-то.
— Абсурд, что ты мне целый год голову морочил, — но говорит это Катя абсолютно без злости, как будто констатирует факт разбитой,
Я открываю рот, чтобы извиниться, но все слова кажутся жутко банальными. Катя тоже это понимает: взглядом дает понять, что мне лучше держать рот на замке и идет до двери. Останавливается, как будто все-таки хочет сказать что-то на прощанье, но, помешкав, абсолютно молча переступает порог кабинета.
Теперь я точно знаю, в моей жизни она точно больше никогда не появится.
Почему-то уверен, что даже случайно.
Глава семьдесят пятая: Лекс
— Алексей Эдуардович, Виктория по старому адресу больше не проживает, — осторожно говорит мой водитель, воспользовавшись тем, что в моих бесконечных телефонных разговорах образовалась пауза. — Я расспросил соседей, но они ничего не знают. Говорят, что квартира уже несколько лет сдается, жильцы постоянно меняются.
На его вопросительный взгляд в зеркало заднего вида отвечаю сдержанным кивком.
Несколько дней назад, когда на меня свалилась правда, я не придумал ничего лучше, чем опросить водителя наведаться к Вике и незаметно понаблюдать, как она живет и все ли у нее в порядке. Появляться в ее жизни не имело никакого смысла. По крайней мере — сейчас, пока я не закрыл два важных вопроса.
Новость о том, что Вика переехала, меня почему-то не удивляет. Раньше я бы предположил, что, получив деньги она первым делом сняла себе какие-то шикарные апартаменты в центре с видом на реку, но теперь почти уверен, что место, в котором сейчас живет Вика, кардинально отличается от всего, что я могу представить.
Я благодарю водителя и снова переключаюсь на телефон.
Дело, которым я занят последние дни, требует последней, финальной точки.
Я специально оттягивал этот момент до последнего, потому что прекрасно знаю, что будет потом. Собирался с моральными силами перед тем, как вывести весь этот фарс на финишную прямую.
Я звоню своей любимой скрупулезной бухгалтерше и прошу ее закрыть все финансовые сделки с «Неоном».
— Я правильно понимаю, что под все вы имеете ввиду вообще все? — переспрашивает она.
Не потому что ставит под сомнение трезвость моей головы, а потому что вещь, которую я прошу сделать, попадает под категорию экстраординарных.
— Да, именно так. С выплатой всех неустоек по контрактам.
Она какое-то время молчит, и в динамике раздается только ее методичное щелканье мышью и резкие удары пальцев по клавишам. В конце концов, выдает сумму — приличную, больше того, что изначально вертелось у меня в голове. Когда я примерно прикидывал, во сколько мне все это встанет. Но даже если бы озвученное число было в два, три или даже десять раз больше — я бы все равно это сделал, чтобы раз и навсегда развязаться со всем этим дерьмом.