Пари
Шрифт:
– Да, в своей квартире.
– А я здесь при чем?
– Вы его знали?
– Лично – нет, видел, как он играет.
– Судя по тому, что вы заключили на его победу пари, играл он неплохо?
– Что-то я не пойму, ты ведь не мент, так? – он прищурился, как бы прощупывая Мамедова взглядом.
– Угадал, – ответил Мамедов, решив тоже перейти на «ты».
– Тогда какого черта ты здесь вынюхиваешь? – грубо спросил Зотов.
– Я детектив, работаю в службе безопасности, вот моя лицензия, – Мамедов достал заламинированный документ
Зотов посмотрел его, состроил пренебрежительную гримасу и кинул на стол.
– Но я ведь не обязан тебе отвечать, – скорее утвердительно, чем вопросительно процедил он.
– Конечно, нет, – пошел на хитрость Мамедов, – но, с другой стороны, если тебе нечего скрывать, почему бы нам это не обсудить?
– Хитер ты, Мамедов, – раскусил его ход Зотов, – по твоему выходит, если я виноват, то не буду с тобой говорить – так?
– Ты прав, – улыбнулся Алискер, – но насколько я понимаю, тебе была невыгодна смерть Федорова?
– Я на него пять кусков поставил, баксов, – с сожалением произнес Зотов, – теперь мой выигрыш лохматкой накрылся.
– Ты был так уверен в его победе?
– Без базара.
– Сергей Павлович, ты не обижайся, но я должен задать этот вопрос.
– Валяй, не бойся.
– Где ты был в то время, когда убили Федорова?
– Опять на мушку берешь? – криво усмехнулся Зотов, – откуда мне знать, когда его замочили.
– Его убили вчера, между четырьмя и шестью часами утра.
– Вчера утром? Так, где я был вчера утром? – Сергей Павлович почесал затылок, – а-а, – хлопнул он себя ладонью по лбу, – до часу ночи бухали в «России», потом сняли телок и махнули в сауну, разъехались в седьмом часу утра.
Он с удовлетворением посмотрел на Мамедова.
– Симягин тоже был с вами?
– Костик, что ли? Нет, в этот раз его не было.
– А где он был, ты случайно не знаешь?
– Он мне не докладывается, сам у него спроси.
– Конечно, спрошу.
– Ты мне нравишься, Аликпер, давай кофейку выпьем, – предложил Зотов и щелкнул рычажком электрочайника, стоявшего на столике.
– Меня зовут Алискер, – поправил его Мамедов, – можешь звать меня Алексеем.
– Короче, Леш, щас кофе попьем и разбежимся, у меня дел куча.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Ну, ладно, давай перейдем к делам, – сказал Мещеряков после пятнадцатиминутного разговора «по душам».
Махаил Анатольевич с дружеской бесцеремонностью пытался вмешиваться в личную жизнь Вершининой. Все-то он старался найти ей жениха, сосватать то одного, то другого «положительного мужчину» из огромного числа своих знакомых, за которым она была бы как за каменной стеной.
В общем, он считал себя обязанным устроить ее счастье. Вершинина с насмешливой снисходительностью – в глубине души, и с благодарностью – на устах принимала его советы и рекомендации, вспоминая про этом известный афоризм Франсуа де Ларошфуко: «Люди ничто не раздают
Когда-то Вершинина с Мещеряковым служили в одном управлении, только на разных этажах и в разных отделах: Михаил Анатольевич в оперативном, а Валентина Андреевна в информационно-аналитическом.
Мещеряков уволился на два года раньше Вершининой и организовал фирму «Кайзер», занимающуюся изготовлением и установкой стальных дверей. Со временем, фирма стала заниматься установкой и обслуживанием сигнализаций в квартирах, офисах, на складах, в банках.
Появилась необходимость в создании собственной службы безопасности, и Мещеряков вспомнил о Вершининой, которая к тому времени осталась без работы. В общем, все к лучшему в этом лучшем из миров.
– Расследование движется потихоньку, – Вершинина раскрыла папку, лежащую у нее на коленях, – что тебя конкретно интересует?
– Ты мне скажи, – Мещеряков закурил уже третью сигарету и потер тыльной стороной ладони студенистые складки своего двойного подбородка, – Трифонов действительно невиновен, как говорит его брат?
– Похоже, что так, кто-то его подставил.
– Как же это получилось? – Мещеряков вперил в Вершинину проницательный взгляд.
Его водянисто-бесцветные глаза были на удивление прозрачными, этакие два рентгеновских аппарата. Казалось, что он видит собеседника насквозь или визуально препарирует его.
Но когда он говорил с Валентиной Андреевной, холодное стекло его глаз плавилось, растекаясь в благожелательной хитреце.
– Есть несколько версий случившегося, еще больше всяких неувязок и накладок. Тебе уже известно, что в квартире Трифонова нашли несколько золотых монет, принадлежавших Федорову. Тот, кто подставил Трифонова, хотел, чтобы все выглядело, как ограбление. Милиция приняла эту версию, им так проще – не будет висяка – нераскрытого убийства.
– А чем тебе эта версия не нравится? – Мещеряков запустил пятерню в свои сальные, цвета прелой соломы волосы, проведя рукой ото лба до затылка.
– Ну посуди сам, Трифонова хватают в квартире Федорова через пять минут после того, как сработала сигнализация. За эти пять минут он должен был убить Федорова, выкрасть у него монеты, спрятать их у себя, а после зачем-то опять вернуться в его квартиру. Даже если предположить, что Трифонов не знал о сигнализации, что в принципе возможно, то совершенно не понятно, зачем ему нужно было снова возвращаться на место убийства?
– Может, хотел еще чем-то поживиться? – предположил Мещеряков.
– Он бы мог сунуть монеты в карман и сразу взять еще что-то, – парировала Вершинина.
– А если он что-то забыл в квартире Федорова? Или сначала растерялся и вернулся домой, а потом расхрабрился и решил что-нибудь еще прихватить? – не унимался Михаил Анатольевич.
– Ты сам-то в это веришь, Миша? – усмехнулась Вершинина.
– Но эта версия имеет право на существование? – сказал Мещеряков, теребя свою дряблую щеку и лукаво глядя на Валандру.