Парикмахер Тюрлюпэн
Шрифт:
Господин де ла Рош-Пишемэр, небрежным движением руки и не удостаивая взгляда своих противников, отодвинул в сторону их пики. Потом сказал:
– Конюший, освети ему лицо.
Свет факела упал на искаженное болью, бескровное лицо лежавшего на земле человека. Двое мужчин все еще стояли с пиками наперевес, готовые принять бой с неприятелем, несмотря на его численное преобладание. Но никто не обращал на них внимания.
– Это Круазо! Клянусь честью, это Круазо!
– воскликнул господин де ла Рош-Пишемэр.
– Круазо, которого они называют "вьючной лошадью".
– В самом деле? Это Круазо?
– сказал герцог де Лаван.
– Какое возмездие! Ведь это он возвел на эшафот господина де Ту.
– Круазо!
– крикнул господин де ла Рош-Пишемэр, злобно рассмеявшись.Как же ты шлепнулся в грязь? На крючок какого мясника напоролся ты впотьмах?
– Бедный Круазо!
– сказал принц де Марсильяк.
– Ты весь в крови. Кто задал тебе такую баню? Один из двух мужчин опустил пику к земле.
– Господа, - сказал он, - для нас, бедных людей, один только выбор есть в жизни: умри от голода или стань подлецом. Человек, лежащий перед вами, нередко не имел краюхи хлеба для своих детей. Но вас, возвеличенных богатством, - что заставляет вас делаться предателями и мятежниками?
– Друг мой, - сказал принц де Марсильяк, - на это тебе никто не может ответить. Несмотря на научные открытия, много есть в душе человеческой необследованных областей.
– Ах, принц де Марсильяк!
– воскликнул второй пиконосец.
– Только сейчас узнал я вашу светлость. Вы, стало быть, изволили покинуть Ангулемский замок, где король приказал вам пребывать.
– Беги к господину кардиналу и передай ему эту весть. Она стоит верных десяти пистолей, - сказал герцог де Лаван.
Раненый издал слабый стон и открыл глаза.
– Нет ли священника среди вас?
– спросил он.
– Священника мы не привели с собою, - ответил господин де ла Рош-Пишемэр.
– Тебе следовало заранее помолиться Варваре, чтобы она не дала тебе умереть без причастия. Теперь поздно, брат. Пришел тебе конец. Попроси святого Петра открыть тебе двери рая.
Раненый поднял голову и окинул господина де ла Рош-Пишемэра полным ненависти взглядом.
– Молитесь же вы все святой Варваре, - крикнул он хрипло.
– Время ваше на исходе. Занимается день - вы знаете какой? Это день святого Мартина. Не пройдет и двенадцати часов, как Франция изменит свой лик, изменит его к лучшему.
Он простонал и прижал руку к груди.
– Что хочет он этим сказать?
– озабоченно спросил господин де Бертовиль.
Герцог де Лаван запрокинул голову, беспечно расхохотавшись.
– Шарлатаны, сочинители памфлетов, стихоплеты, уличные музыканты, сказал он, - все парижские бездельники и ничтожные людишки назначили друг другу свидание на этот день. Они называют его "большой игрой в волан", никто не знает почему, не знают этого они сами. Честные граждане к этому сборищу непричастны.
В этот миг из мглы выплыл Тюрлюпэн и оттолкнул в сторону одного из лакеев, чтобы поглядеть, что тут происходит. Увидев раненого, заметив множество складок на землистого цвета лице, он узнал в умирающем писца, которого тщетно разыскивал
Он наклонился над боровшимся со смертью и не шевелился.
– Берегитесь, господин де Жослэн!
– предостерег его герцог де Лаван. Не подходите к нему так близко. Круазо коварен. Испуская дух, он еще может вонзить вам в горло кинжал.
Умирающий попытался подняться, но опять со стоном упал.
– Господин де Жослэн погиб, - воскликнул он из последних сил. Господин де Жослэн лежит на дне реки.
Некоторое время стояла тишина, слышны были только шуршание тростника и плеск воды, бившейся о лодку. Потом герцог воскликнул своим звонким, юношеским голосом:
– Он бредит. Хвала Творцу, господин де Жослэн жив и находится здесь, рядом со мною!
Умирающий не говорил больше ни слова. Оба друга подняли его и понесли вниз, в лодку. Господа дворяне молча отправились в обратный путь.
Наверху, на галерее дворца, где их поджидали лакеи с восковыми свечами, чтобы проводить каждого гостя в отведенную для него комнату, господин де ла Рош-Пишемэр обратился к герцогу де Лавану:
– Как странно,- заметил он, - что Круазо сказал, будто господин де Жослэн погиб. Как пришло ему это в голову?
И он поглядел испытующе и пристально на смертельно бледное лицо Тюрлюпэна.
Глава XIX
Когда Тюрлюпэн поздно утром проснулся, взгляд его искал стенного ковра вдовы Сабо, на котором в блеклых тонах изображена была царица Юдифь. Но увидел он странных зверей, вооруженных людей и нагую женщину, волшебницу Цирцею, сидевшую в просторной зале за прялкою, посреди львов и волков, которые любовно ласкались к ней. На пороге ее дома стоял Эврилох, друг Одиссея, со своими спутниками в медных латах, и на все это струились красновато-золотистые лучи нарисованного солнца.
Но больше всего сбил его с толку парик, который лежал на столе черного дерева, отделанном черепахою, малахитом и ляпис-лазурью. Ночью он кинулся в постель одетый, но положил на стол непривычный для него и неудобный парик. Теперь же, со сна, он не понимал, каким образом парик из его мастерской попал в его спальню, и это необъяснимое, противоречившее всему жизненному укладу явление остановило на себе его первые мысли.
Затем он заметил вдруг шпагу у себя на боку, увидел упавшую на пол шляпу с плюмажем, и ему припомнились происшествия минувшей ночи. А вместе с ними всплыл в его памяти сон, только что угнетавший его и терзавший.
Снилось ему, что он, первородный сын герцогского дома Лаванов, гуляет по улицам города, разодетый пышно и богато, в шляпе с пером и со шпагой, а вдали стоит его несчастный младший брат с мулом и колокольчиком, и он слышит плаксивые возгласы: "Шляпы с перьями! Кто покупает шляпы с перьями?" - и он, Тюрлюпэн, гордо шествует вперед, простой народ подобострастно перед ним расступается, скачущие мимо всадники кланяются ему, красивые дамы машут платочками из вызолоченных карет. Но вдруг он слышит голос - голос маленькой Николь: