Париж 1914 (темпы операций)

Галактионов Михаил Романович

Итак, возможности были. Однако, они оказались неиспользованными. Почему? В силу несогласованности действий командования 1–й и 2–й армий, гласит официальная легенда.

«Всюду выступает недостаток единого руководства 1–й и 2–й армий. Переговоры, посылка туда и сюда офицеров мало помогали и часто вносили лишь путаницу» [209] .

Оспаривать правильность этих утверждений не приходится. Отсутствие единства в управлении двумя правофланговыми армиями, несогласованность действий их командующих — слишком очевидный факт. Но вместо того, чтобы тщательно и конкретно проанализировать, в чем же именно выразилось влияние этих фактов на ход событий, пытаются ими объяснить все.

209

Kubl.

При

этом, извращая исторические факты, создают целую теорию. У Клюкаи Бюлова,дескать, были совершенно разные воззрения на способ действия в Марнском сражении. «Генерал Бюловусматривал в смелом наступательном решении генерала Клюкас самого начала опасную затею. Только в оборонительнойзащите правого фланга фронта видел он задачу 1–й армии; ее разрешение следовало, по его мнению, искать в отходе за реку Урк и непосредственномтесном примыкании к правому флангу 2–й армии. В каждой бреши боевого фронта он видел, как и в битвах на реке Самбре и у Сен-Кантена, угрожающую опасность» [210] . Что касается Клюка,то ему приписывается «стойкое следование стратегической инициативе» [211] .

210

«Der Weltkrieg», 521.

211

Там же, 522.

Но верно ли, что все дело было в различии взглядов? Дальше будет показано, что это различие, по меньшей мере, преувеличено. Но если бы оно и существовало, нельзя рассматривать взаимоотношения Клюкаи Бюловав ходе сражения как теоретическую дискуссию в уютной обстановке кабинета. Первоначально брешь внутри 1–й армии возникла в силу внезапноюудара на двух флангах. Но, говоря о левом фланге 1–й армии, мы искусственно оторвали 3–й и 9–й корпуса от 2–й армии, правый фланг которой они одновременно составляли. Эти два корпуса в начале сражения на Марне продолжали преследовать противника на юг вместе с правофланговыми корпусами 2–й армии. Что касается левофланговых корпусов 2–й армии, то они в течение всей Марнской битвы продолжали преследование противника, подвергнувшись внезапной атаке также и на левом фланге. Раздвоениеоперативной мысли, столь характерное для командования 1–й армии, должно быть в полной мере перенесено и на командование 2–й армии. Раздвоение мысли привело с помощью противника к раздвоению оперативных направлений в действиях 1–й и 2–й армий.

Обе армии вели тяжелый бой — одна на реке Урк, другая у Сенгондских болот. Обе они рассчитывали на победу, обе применили наступательный образ действий, обе упорно продолжали проводить свою линию, невзирая на предупредительные сигналы. Это давление боевой действительности на сознание командования той и другой армий — фактор первостепенного значения. Так ли просто и легко было 8 сентября вывести войска из боя? Не было ли бы такое решение сигналом для общего отступления? Не были ли, короче говоря, и Клюк,и Бюлов оперативно скованы —один на реке Урк, другой у Сенгондских болот? Марнская брешь в конечном итоге — это не только чисто пространственное понятие, это — естественный результат двух усилий, действовавших в противоположных,направлениях. Концентрируя массу своих сил на двух крайних флангах, обе армии, понятно, оголяли центральную зону.

Объяснить происхождение Марнской бреши, значит не только сказать о разногласиях между Клюкоми Бюловым,которые, в конце концов, были только внешним отражением более глубоких явлений. Объяснение надо искать прежде всего в неясности общей обстановки, в состоянии неизвестности, отличительной особенности войны, во внезапностиударов, которые получили германские армии в течение 6–7 сентября. Если бы Клюксразу уяснил себе обстановку на реке Урк, ему не пришлось бы дергать свои корпуса порывистыми и нервозными толчками. Он сумел бы тогда и более четко

ориентировать соседа. В действительности, запутавшись сам, он запутал и 2–ю армию. Но и Бюловвовсе не принадлежал к «рыцарям без страха и упрека». Он продолжал преследование тогда, когда враг уже наступал на него. Даже уяснив себе этот последний факт, он вовсе не отказался от идеи преследования. Попав в водоворот противодействующих стихий, он и сам, в конце концов, не знал, что предпринять, и еще меньше мог оценить, какого образа действий следовало придерживаться его соседу.

Внезапностьфранцузского удара, казалось бы, обезвреженная на реке Урк и у Эстерне, все же привела к путанице, неувязкам, дерганию войск, потере времени и растрате сил. Конечно, но будь этой растерянности, неувязки, противоречивых распоряжений, не было бы и Марнской бреши — ее удалось бы запереть. Вот именно! Вся суть как раз в том, что паника —плод внезапного удара — распространялась в тылу германского фронта, воздействуя на нервы армейского командования. Можно ли было ее избежать? Конечно, да. Но в этом-то и состоит трудность противодействия внезапным фланговым ударам. Историческое исследование изучает факты, а не только возможности. Факты же ясно указывают на то, что Марнская брешь явилась результатом оперативной скованности1–й и 2–й армий, созданной неожиданным контрнаступлением превосходящих сил противника.

Могли ли германское главное командование и штабы 1–й и 2–й армий своевременно выяснить обстановку? Узнать о готовящемся ударе из района Парижа, о готовящемся переходе в наступление английской и 5–й французской армий? Конечно, могли. Для этого нужно было вести надлежащую разведку всеми средствами, а не подчинять свои мысли и волю обманчивой иллюзии, что противник уже разгромлен.

3. Наступление армии левого крыла союзников 6–8 сентября

Вспомним первоначальный план маневра, выраженный в приказе генерала Жоффра 4 сентября: 5–я французская армия должна была к вечеру 5 сентября расположиться на линии Куртасон, Эстерне, Сезанн, чтобы наступать к северу. Английская армия должна была занять линию Шанжи (Changis) — Куломье, фронтом к востоку, с задачей наступать на Монмирай.

«5–я французская армия должна была атаковать, таким образом, 1–ю германскую армию 6 сентября с фронта,в то время как британские силы и 6–й армия направятся на ее фланг» [212] .

Предполагалось, что 5–я французская армия в случае, если 1–я германская окажет серьезное сопротивление, свяжет ее, а в это время 6–я французская армия и англичане, пользуясь эффектом внезапности, обрушатся на ее фланг и тыл.

По замыслу, стало быть, на 5–ю французскую армию выпала сковывающаяроль. Роль активнойманевренной группы должна была сыграть 6–я армия совместно с англичанами. Скованную с фронта 1–ю германскую армию должны были уничтожить ударами «во фланг и с тыла».

212

Les A. F. I, 209.

Начавшиеся 5 сентября бои на реке Урк изменили всю картину. Эффект внезапности произвел, правда, свое действие, заставив Клюкавсе в большей степени терять равновесие, но германцы были предупреждены о готовящейся ловушке, и силы 1–й германской армии стали уходить на северный берег Марны. Идея первоначального флангового маневра повисла в воздухе: 5–я армия и англичане шли в пустое пространство.

Разумеется, и союзники далеко не сразу учли это коренное изменение обстановки. Когда стал несомненным отход 1–й германской армии за Марну, оставалось неясным, является ли это действительным отступлением или только перегруппировкой сил. Но все возрастающий размах боев на реке Урк и образование здесь неподвижного фронта показали, что Клюквовлек сюда свои главные силы.

Оказалось, что не 5–я, а 6–я армия сковывалаармию Клюка.Последняя оказалась связанной здесь наихудшим образом: она не могла опрокинуть своего противника и в то же время не могла и оторваться от него, так как это значило бы открыть тыл всего германского фронта.

В результате то, что казалось генералам Галлиении Монуритяжелой неудачей, в действительности, было главным козырем союзного командования на новом этапе сражения.