Париж на час
Шрифт:
И тут вдруг Ваня подошел ко мне и заглянул мне в глаза. Он долго так смотрел, и я испугалась еще больше.
– Ты чего? Ваня?! – меня тогда просто мороз по коже пробрал.
– Это Вершинина убили.
Он сказал это так, словно это должно было произвести на меня впечатление. Но я не знала на тот момент никакого Вершинина.
– Мужа Ларисы убили, – Ваня тогда своей откровенностью и желанием взвалить на меня свой страх все равно что зарезал и меня. Он признался мне в том, что убили мужа его любовницы, признался, как близкому человеку. Как если бы я была его сестрой, к примеру. И чего он тогда
– Дура, они же сразу подумают на меня! Что это я его убил!
– А это ты его убил? – снова сказал мой рот.
– Вера, – он взял меня за плечи, и я почувствовала, как сильно его пальцы впились в меня, он явно хотел причинить мне боль. – Ты чего несешь-то? Я никого не убивал! Ты слышишь, дура?! Я никого не убивал! Я вообще был дома!
И тут я вдруг поняла, чего он по-настоящему испугался. Ведь он в тот момент оказался в моей власти! Я могла уничтожить его, избавиться от него! Отомстить ему, наконец, за все те унижения, которым он подвергал меня последние годы, изменяя мне.
– Ну, не убивал и не убивал, – сказала я, чувствуя, как мой рот злорадно улыбается. Думаю, что в тот момент он как раз действовал в полном согласии с моей головой.
6
Седов
На улице потемнело, Седов машинально включил лампу. Большая, с блестящим, изумрудного цвета продолговатым плафоном, она как ни старалась, не могла добавить уюта в казенную холодноватую обстановку кабинета следователя следственного комитета.
Дело только открыто, а документов уже целая папка, и это самое начало! Можно себе представить, что будет дальше. Опросы свидетелей, результаты экспертиз, протоколы допросов…
Первым человеком, с которым Седову удалось побеседовать о жертве, была его жена, точнее – теперь уже вдова, Лариса. Задавая ей вопросы и не всегда получая ответ, Валерий предположил, что супруги жили каждый своей жизнью, хотя что-то все-таки удерживало их друг возле друга. Возможно, привычка, даже привязанность, но, скорее всего, устроенный быт, комфорт, теплая и уютная нора, куда каждый может возвратиться после пережитых страстей, чтобы прийти в себя, отдохнуть, а то и зализать раны, нанесенные кем-то другим, третьим.
Итак, супружеская пара Михаил Вершинин и Лариса, его жена. Как это ни странно, но похищенная, вернее, добытая незаконным путем женская щетка для волос из квартиры Вершининых сыграла довольно важную роль в сборе информации об этой паре. Следов Вершинина в квартире нет, не считая его крови на полу да смазанных отпечатков пальцев на ручке входной двери. А вот «пальчики» его супруги Ларисы повсюду: на посуде в кухне, в ванной комнате, в спальне… Создавалось такое впечатление, будто бы Лариса вообще там проживала, пользовалась зубной щеткой, касалась мыльницы, дверных косяков, чашек и рюмок, ручек буфета и сахарницы, некоторых предметов интимного характера, точнее, сексуального, которых было немало в спальне. Что она, такая чистая с виду женщина, могла делать в этой берлоге разврата и грязи? Только
Так рассуждал Седов поначалу, до того, как второй раз допросил хозяйку квартиры – Катю.
– Да, я сдавала квартиру, но не этому мужчине… – Лицо Екатерины Рыжовой, белое в тот момент, когда она увидела распростертое на полу тело мужчины, порозовело, она часто задышала. Все, кто видел ее в этот момент, подумали, что ей стало плохо, что еще немного и она лишится чувств. Алик Гарин даже потянулся к своему чемоданчику за нашатырем.
– А кому? – Седов вывел ее из комнаты в кухню, усадил за стол. Со стороны могло показаться, что это он хозяин, а не наоборот, настолько неуверенно она себя вела в собственной квартире.
– Его зовут Иван, фамилию не знаю.
Она сидела напротив Валерия и хлопала густо накрашенными ресницами. Ярко-оранжевая помада на губах была слегка размазана. Большие черные глаза смотрели испуганно.
– Я правда не знаю, я паспорт не смотрела. Он показался мне таким серьезным человеком, солидным. Денег вперед дал за полгода. С чего бы мне интересоваться его фамилией? Вы же понимаете меня?
– Как вы с ним связываетесь?
– Он просто переводит мне деньги на карточку, вот и все. Хотя… Постойте! Я вспомнила! Его фамилия Халин.
– Вы все-таки видели его паспорт?
– Нет, конечно. Просто однажды, когда я пришла сюда, мне нужно было взять кое-что с антресолей, я увидела на зеркале… Ох… зеркала-то нет…
Она приподнялась со стула, чтобы выглянуть в прихожую и проверить, не ошиблась ли она. – А куда оно делось-то?
– Так что вы увидели на зеркале?
– Надпись! Кто-то написал красной помадой: «Ваня Халин – дурак!».
– И как вы думаете, кто это мог быть?
– Да откуда ж мне знать? – фыркнула она, отворачиваясь от Седова. – Женщина, кто ж еще!
– И вы запомнили такую сложную фамилию?
– Так я же сфотографировала ее.
– Зачем?
– Чтобы показать Миле, – густо покраснела Катя. – Подружке своей. Просто так. Потому и запомнила.
– А у вас сохранилось это фото?
– Думаю, да. В гугл-фото. Могу найти.
– Пожалуйста. И как давно это было?
– Примерно с неделю тому назад.
– А что вам показалось интересным в этой надписи?
– Честно?
Тут она усмехнулась, проворно достала из кармашка своего платья маленькую пачку сигарет, зажигалку и закурила.
– Здесь хоть какая-то движуха. Какие-то отношения. Чувства. Любовь. Ненависть…
– Ненависть? – перебил он ее. – С чего вы взяли?
– Так его же убили!
– В смысле? Кого?
– Как кого? Мужика этого… Думаете, он здесь оказался случайно? Уж точно связан как-то со всеми теми, кто бывал здесь, в этой квартире.
– Вы так спокойно говорите об этом, словно вам что-то известно.
– Вы такой странный… – Она снова усмехнулась, затянулась дымом и выпустила его куда-то в сторону, чтобы подальше от Седова. – Мужчины снимают квартиры для встреч с женщинами. Ведут параллельную жизнь. Уж так они устроены. Вот и Ваня этот…