Париж на час
Шрифт:
– Так у вас есть какие-то предположения, кем этот человек, я имею в виду жертва, мог приходиться Халину?
– Уверена, что они никак не могли поделить женщину. Вы так смотрите на меня, словно я сморозила какую-то глупость.
Седов не нашелся, что ей ответить. Она была права. Даже среди знакомых Седова было немало мужчин, его коллег или друзей, которые снимали квартиры для свиданий. И не всегда это делалось ради какой-то одной женщины.
– Вы, Катя, сказали все это… о мужчинах, потому что разозлились на своего квартиранта?
– Ну да! – Она нервно дернулась
– Вы не могли бы хоть как-то охарактеризовать вашего квартиранта?
– Нет. Обычный человек. Не знаю, чем занимается. Женат или нет. Хотя, скорее всего, женат.
Она на самом деле, похоже, не знала ничего о своем квартиранте. И если сначала, едва переступив порог квартиры, выглядела испуганной: все-таки в ее квартире произошло убийство, то потом просто откровенно злилась на квартиранта, поэтому ее скупые характеристики относительно него были окрашены во все скверные тона неприязни.
– Скажите, Катя, вы когда-нибудь видели здесь женщин? Ну, может, вот так пришли неожиданно, а в квартире ваш квартирант не один…
– Я что-то не пойму никак, на что вы намекаете. Вы думаете, что Ваня открыл бы мне, если бы был в квартире не один? С какой стати? Я же сказала вам, что деньги он мне присылает на карту, у нас как бы нет причин видеться лично, и я уважительно отношусь к тайне его личной жизни…
Она приготовилась уже выдать Седову очередную чуть ли уже не обвинительную тираду, как он остановил ее:
– Но вы же видели зеркало с надписью губной помадой. Значит, вошли сюда самостоятельно, пользуясь собственными ключами, так? Катя, пожалуйста, не отпирайтесь. Вы что, думаете, что мне интересно копаться в вашей жизни? Поверьте, мне от вас нужно только одно – узнать как можно больше информации о вашем квартиранте и обитателях этой квартиры, то есть о его любовнице или любовницах. Вы же сами понимаете, что это убийство может быть как-то связано с ними.
– Вы – полиция, вот и ищите убийцу, – она вдруг потеряла всякий интерес к разговору, окончательно расслабилась, успокоилась и захлопнулась, как раковина-беззубка.
– Хорошо, мы так и поступим, – вздохнул Седов, почувствовавший вдруг сильную усталость и готовый вот прямо сейчас, когда за посетительницей захлопнется дверь, прилечь на кожаном диване в кабинете и поспать. – Рассмотрим вторую версию.
– В смысле? – напряглась она.
– Судите сами: убийство произошло в вашей квартире, и вы только что подтвердили, что у вас есть ключи и вы можете свободно в отсутствие Ивана Халина войти туда. Получается, что к убийству может быть причастен как Иван, так и вы, гражданка Рыжова.
– Но я не убивала его! – вдруг воскликнула она со слезами на глазах. – Я и видела-то его всего один раз!
– Кого? – Седов очнулся, желание спать пропало. Он словно проснулся от колокольного звона, а то и от набата. – Вершинина?
– Его звали Михаилом, больше
…
– И что, ты задержал ее? – спросила Саша, ставя перед Седовым тарелку с супом с фрикадельками. – Вот так запросто подловил ее, и она, говоря вашим языком, раскололась?
Он после допроса подозреваемой в убийстве Рыжовой вернулся домой поздно ночью и был удивлен тем, с какой нежностью и любовью встретила его жена. Ни слова упрека, ни лишнего вопроса, ничего – только забота и желание доставить ему удовольствие. Она ведь и суп ему приготовила его любимый. И глядя на него, улыбалась, то и дело наклонялась к нему, стараясь лишний раз прикоснуться, поцеловать, приобнять. Они не виделись всего лишь сутки, а Саша за это время словно помолодела.
– Ты сегодня какая-то не такая… – Он поймал ее, схватил за руку и усадил к себе на колени. – И пахнешь, как апельсин, и сияешь… Разрумянилась, а волосы… Что ты сделала со своими волосами? Покрыла их золотом?
– Покрасила, – сказала она, краснея. – Нравится?
– Очень. Ты помолодела, в тебе появилось что-то такое… Не знаю, как и сказать. Может, я что-то пропустил? Может, у нас праздник и ты приготовилась по этому поводу, а я забыл?
– Нет, Валера. Просто у меня приняли мои эскизы, и уже с завтрашнего дня я начинаю работать.
– Не понял… А Маша? Ты нашла няню и мне ничего не сказала? – От этой мысли он даже есть расхотел и отодвинул от себя тарелку.
– Нет-нет, она не няня… Это мама моего заказчика, Ольга Дмитриевна. Она сказала, что присмотрит за Машенькой. У нее внук примерно такого же возраста, и она нянчится с ним, заодно побудет с Машей. Я договорилась.
– И кто такая эта Ольга Дмитриевна? Можно поподробнее?
– Она – потрясающая женщина! Вот посмотришь на нее и ни за что не дашь ей ее возраст…
И Саша, забывшись, принялась рассказывать ему о своей новой знакомой, которой, оказывается, можно доверять, как самой себе. Она так долго и в подробностях рассказывала ему об этой даме, что он даже как-то успокоился. Что ж, если женщина серьезная, может, ей действительно можно доверить дочку?
– Ты можешь почитать о ней в интернете, – продолжала заливаться Саша, ухаживая за ним, подкладывая жаркое и подливая коньяк. – Она – владелица клининговой компании, кроме этого у нее несколько магазинов итальянской одежды и бижутерии.
– Так ты будешь работать в ее доме? Расписывать стены?
– Нет, в доме ее сына. Он тоже бизнесмен, и его никогда не бывает дома. Да и дом-то его какой-то весь белый, бездушный, словно необитаемый, – захлебываясь эмоциями, рассказывала Саша. – Вот мне и поручили вдохнуть в него жизнь, понимаешь! Дом – как чистый лист бумаги! Ты представляешь, какое поле деятельности! Как я могу там развернуться! Тебе чай с лимоном?
И только уже перед самым сном, когда Валерий прилег на диване в гостиной, сморенный обильным ужином и коньяком, Саша, завершив все свои дела на кухне и сняв фартук, присела к нему и спросила, как продвигается дело Вершинина.