Париж ночью
Шрифт:
И самый главный вопрос — что мне теперь делать с этим материалом? Отдавать его некому. Держать у себя опасно. Уничтожить? Опубликовать? Пока я размышлял на эти темы, события стали разворачиваться с ошеломляющей быстротой.
То, что меня пасут, я почувствовал кожей. Потом заметил слежку. Потом кто-то выпотрошил мою машину. В довершение всего, придя домой однажды вечером, я нашел всю квартиру перевернутой. В полицию я, естественно, не обратился.
Два дня назад меня пытались ограбить в метро, а вчера, когда я шел по улице, автомобиль, проносившийся мимо на огромной скорости, чуть не впечатал меня в стенку.
Что же делать дальше? Публиковать такой материал мне было страшно. После истории с Вадиком в России я играть в такие игры зарекся. Бежать? Найдут. Ждать, когда меня хлопнут? Это было невыносимо. Жить очень хотелось. «А что, если предпринять упреждающие действия? — мелькнула у меня после очередной бессонной ночи шальная мысль. — Что, если выйти на НИХ и предложить сделку?» Тогда я перестану выступать в роли жертвы. Но выиграть партию в такой игре одному невозможно. Мне нужен был компаньон.
И я решил сделать им Пьера. Попросив его выключить смартфон, я рассказал ему про приключения американца в ночном Париже и про свою в этом роль.
– Почему ты выбрал меня? — хрипло спросил Пьер Амель.
– А к кому еще я мог обратиться? Близких друзей у меня в Париже нет. Мой прежний партнер, мсье Ури, сейчас занят — общается с ангелами.
Пьер посмотрел на меня в упор:
– Почему же сегодня ты так долго тянул с этим?
– Скажу честно, просто боялся начать разговор на эту тему. Оттягивал его всякими байками. И еще хотел, чтобы ты понял, что я случайно попал в эту историю.
Амель задумался. Это длилось долго, но я его не торопил.
– Ты предлагаешь мне принять участие в шантаже? — спросил он наконец.
– Я предлагаю тебе принять участие в сделке. Американцы — деловые ребята. Если одна сторона готова сложить в эту операцию такие деньги, то и другая будет готова раскошелиться. Мы предложим им перекупить информацию, которую заказали конкуренты.
– Есть риск остаться без головы.
– За риск я готов предложить тебе пятьдесят процентов.
– А если захочет вмешаться другая сторона?
– Пусть обращается к мсье Ури. Они заказывали работу ему.
– Логично, – сказал Пьер. – Я подумаю, чем могу быть тебе полезен.
День молодого вина
Если бы я был писателем, то написал бы рассказ про третий четверг ноября. В этот день все любители божоле празднуют день молодого вина. Неисчислимое количество винных лавочек, кафе и ресторанов украшаются транспарантами: «LE BEAUJOLAIS NOUVEAU EST ARRIV'E!» — «НОВЫЙ БОЖОЛЕ ПРИБЫЛ!», — под которыми французы выпивают столько, что остальному человечеству за ними никогда не угнаться.
Я со
Мы мчались по автостраде к морю, и я вспоминал то, что мне недавно пришлось пережить. И привыкал к мысли, что все кончилось.
Пьер согласился быть моим посредником. Люди, финансирующие предвыборную кампанию республиканца, на удивление быстро пошли на сделку. Очевидно, сообразили, что такой компромат мог пригодиться им самим как гарантия на случай непредсказуемого поведения своего ставленника. Но пока герой моего неопубликованного репортажа ведет себя хорошо и имеет все шансы стать следующим президентом США. Деньги мы с Пьером честно поделили. Он написал книжку о русских женщинах и посвятил ее мне. С работой в таблоиде я завязал. Какой в ней теперь смысл? А фотографией можно заняться просто для удовольствия.
И еще. Я вдруг открыл в себе способность радоваться каждому мгновению жизни. Каждый проживаемый миг , даже совсем незначительный и случайный , стал отпечатываться в моей памяти так ярко, что я запоминал его навсегда.
Вот и сейчас…
Путь к Мон-сен-Мишель нам предстоял, в общем, не долгий, каких-нибудь пятьсот километров. По хорошей дороге к обеду мы уже должны были быть на острове. Но тут в дело вмешался случай.
За Нантом дорога повернула на север и запетляла среди невысоких холмов и аккуратно скошенных полей. До цели нашего путешествия оставалось всего полторы сотни километров, и вдруг идущие впереди машины замигали стоп-сигналами и остановились. На автостраде образовалась пробка. Сначала этому событию никто не придал серьезного значения — чего не бывает в дороге. Мы постояли пять минут, потом десять, но пробка не рассасывалась. Водители повылезали из машин, пристально вглядываясь в дальнюю точку за холмами, туда, где, предположительно, скрывалась голова этой многокилометровой автомобильной змеи. Но никакой надежды на шевеление рептилии не было. Три плотных ряда машин заполнили автостраду. Как назло, в этом месте не было электронных информационных табло, указывающих в таких случаях, сколько времени можно простоять в бушоне, а по-нашему — в пробке.
День был теплый, поэтому пассажиры опустили стекла в дверцах своих машин. Дамы подставили лица солнцу — не тратить же время даром. Мужчины вышли из авто и, сбиваясь в кучки, принялись обсуждать ситуацию. Прошло полчаса. Потом час. Ничего не изменилось. Придорожное радио только констатировало наличие пробки на нашем отрезке пути и не давало больше никакой информации. Автомобильные пленники переживали пробку по-разному. Кто-то слушал музыку, а кто-то задремал в машине. Вскоре дети, а потом какие-то юные особы потянулись в поле пописать и возвращались с букетами цветов, будто бы только за этим и удалялись.