Парижская вендетта
Шрифт:
— Нужно их разозлить, — прошептал молодой человек.
— И сколько там «их»?
— Вроде бы двое.
— А я не уверен. — В памяти всплыл недавний сон. Однажды он уже недосчитал третьего…
— Ну, нельзя же тут вечность отсиживаться!
— Могу просто выдать им вас и пойду спать, — буркнул Малоун.
— Можете. Но не выдадите.
— С чего такая уверенность?
В памяти всплыли слова: «Хенрик Торвальдсен в беде».
Внезапно молодой человек схватил висевший рядом огнетушитель, сорвал предохранительную чеку, перемахнул через прилавок — Малоун
Неплохая мысль, только…
В ответ грянули четыре выстрела.
Прошив химическую дымку, пули вонзились в дерево, звонко заклацали о каменные стены.
Малоун не остался в долгу.
Звенящим крещендо посыпалось стекло, дробно застучали ботинки.
Убегают!
Потянул ледяной сквозняк. Значит, ушли через витрину.
Коллинз опустил огнетушитель.
— Удрали.
Точно ли?.. Пригнувшись, Коттон выскочил из-за прилавка и под прикрытием полок кинулся в рассеивающийся туман. Осторожно на секунду выглянул из-за стеллажа. Дым уползал через разбитое зеркальное стекло в холодную ночь.
Опять в магазине хаос! Он сокрушенно покачал головой.
— Профессионалы, — проронил за спиной Сэм.
— А вы откуда знаете?
— Я знаю, кто их послал.
— И кто же?
— Хенрик хотел сам обо всем рассказать.
Отойдя к прилавку, Малоун набрал номер Кристиангаде — фамильного особняка Торвальдсена, расположенного в девяти милях к северу от Копенгагена. Обычно на звонок — в любое время дня и ночи — почти мгновенно отвечал домоправитель Джеспер, однако сейчас шли гудки.
Скверно.
Малоун повесил трубку. Надо бы приготовиться.
— Ступайте наверх, — велел он Коллинзу. — Принесите мой рюкзак.
Молодой человек бросился к лестнице.
Может, еще раз набрать Кристиангаде?.. В ответ снова послышались гудки.
По ступеням загрохотали шаги спускающегося Коллинза.
Автомобиль Малоуна был припаркован у старого города, перед бывшим королевским дворцом Кристианбург.
— Идемте!
ГЛАВА 4
Итальянец был крепким орешком, но Элиза Ларок чувствовала: успех близок. Она всей душой надеялась, что не зря затеяла это поспешное путешествие в Нью-Йорк.
— Сообщество называется Парижский клуб, — сказала по-французски Элиза.
Последнее предложение она решила сделать на высоте в пятнадцать тысяч метров над северной Атлантикой в роскошном салоне личного самолета «Гольфстрим Г-650». Как же она гордилась новенькой навороченной игрушкой! Шикарные кожаные кресла на восемнадцать пассажиров, кухня, просторный туалет, сверхскоростной Интернет и видеомодули, поддерживающие связь с землей через спутник. Машина надежная, летает высоко, быстро, далеко. Тридцать семь миллионов — но стоит каждого уплаченного евро.
— Мне знакома эта организация, — ответил на ее родном языке Роберт Мастроянни. — Неофициальная группа финансистов из богатейших стран мира. Занимаются реструктуризацией долгов и уменьшением долговых выплат. Кредитуют страны, находящиеся в тяжелом
— Да-да… — Ларок понимающе кивнула. — Клуб сформировался в результате переговоров обанкротившейся Аргентины с кредиторами, это было в Париже в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году. С тех пор члены клуба под предводительством главы казначейства каждые шесть недель собираются в Министерстве экономики, финансов и промышленности Франции. Однако я говорю о другой организации.
— Снова тайны? — скептически усмехнулся Мастроянни.
— Почему с вами всегда так сложно?
— Наверное, потому, что я знаю, как вас это раздражает.
Элиза позвонила Мастроянни вчера. Он не слишком ей обрадовался, но согласился вместе поужинать. И полететь с ней в Европу тоже, как ни странно, согласился.
Это будет их первая откровенная беседа — и возможно, последняя.
— Ну же, Элиза, говорите, я весь внимание. Все равно мне больше нечем заняться. Полагаю, в том и заключался ваш план.
— Тогда почему вы со мной полетели?
— Если бы я отказался, вы бы снова меня нашли. Давайте наконец до чего-нибудь договоримся. А комфортный перелет до дома — просто плата за мое время. Так что, пожалуйста, не стесняйтесь. Что за речь вы там заготовили?
С трудом подавив гнев, она заговорила:
— Как доказано историей, государство обречено, если над ним не висит угроза войны. Святость законов, благополучие граждан, выплаты кредитов — все это легко приносится в жертву, когда на карту поставлена жизнеспособность государства.
Ее спутник молча тянул из бокала шампанское.
— Другой непреложный факт: война всегда ведется в долг, — продолжала Ларок. — Чем дело серьезней, тем больше долг.
Он пренебрежительно махнул рукой:
— Элиза, я знаю, о чем пойдет речь дальше. Для войны нужен враг.
— Разумеется. И если враг под рукой… magnifico [1] !
Услышав слово на родном языке, Мастроянни как будто смягчился, его губы впервые тронула улыбка.
— Если враги есть, а военной мощи не хватает, на помощь приходят деньги. Если врагов нет, — она усмехнулась, — их можно завести.
1
Великолепно (um.).
Итальянец расхохотался.
— Вы дьявольски коварны!
— А вы разве нет?
Он ответил пристальным взглядом.
— Нет.
Мастроянни был столь же богат, как и Ларок, и старше лет на пять. Иногда он вел себя невыносимо, иногда включал обаяние. Элизе удалось выяснить, что еду он предпочитает простую, поэтому на ужин им подали сочный бифштекс, запеченный картофель в беконе и хрустящую зеленую фасоль. Ни специй, ни чеснока, ни острого перца. Странный вкус для итальянца. Впрочем, у этого миллиардера хватало странностей. Хотя, если вспомнить о собственных заморочках, ей ли судить?