Парк-авеню, 79
Шрифт:
– Мария, может, заедем ко мне? Перекусим.
– А твои предки разрешат?
– Они сегодня уехали на дачу. Дома никого нет.
Девушка решительно кивнула головой:
– Ладно, поехали.
Привратник поднял голову:
– Добрый вечер, мистер Дрего.
Лифтер открыл дверцу:
– Добрый вечер, мистер Дрего.
Пока они поднимались на двенадцатый этаж, Росс искал в кармане ключ. Молча открыл дверь квартиры напротив лифта, пропустил Марию вперед, потом вошел
– Не надо, милый... За весь вечер ты меня ни разу не поцеловал.
Он не ответил.
– Ты сердишься? Наверное, я сделала что-нибудь не так? Скажи.
Росс сокрушенно покачал головой. Да, он сердился. Но не на Марию, а на себя. Сердился за то, что привез ее в этот гадюшник – танцзал «Золотое сияние». Ему показалось, что там Мария найдет себе неплохую работу. О Господи, как это могло прийти в голову! Своими руками он чуть было не столкнул девчонку в пасть акулам, которые из таких вот глупышек делают отпетых шлюх.
Мария обняла Росса за шею, нежно провела губами по щеке:
– Ну, не дуйся. Хорошо?
Он прислонился к двери, прижал девушку к себе и с поцелуем выдохнул:
– Хорошо.
Сэндвичи получились на редкость удачными, а кофе – ароматным. Оказалось, что Мария прекрасно готовит.
На большом подносе Росс отнес все в гостиную, и они поели, сидя прямо на диване. После ужина Мария откинулась на спинку дивана. Радио наигрывало какую-то тихую мелодию, на ковре под торшером лежал круг мягкого желтоватого света. В комнате висел уютный полумрак.
– Господи, как хорошо! Знаешь, я ужасно хотела есть.
Росс улыбнулся, закурил. Она протянула руку:
– Дай и мне.
От глубокой затяжки чуть-чуть закружилась голова. Мария закрыла глаза.
– Какой ты счастливый!
– Почему это я счастливый?
– Если бы ты видел мой дом, то не спрашивал бы. Ваша квартира высоко, и вы не слышите шума. От него можно сойти с ума. И запахов с помойки у вас тоже нет.
Росс не знал, что сказать, поэтому молча отнес на кухню пустой поднос из-под сэндвичей. Когда через несколько минут он вернулся в гостиную, Мария спокойно спала.
Росс тихонько опустился на диван рядом с ней и некоторое время смотрел, как поднимается и опускается от ровного дыхания ее блузка, потом прошептал:
– Мария... Мария!
Она открыла сонные глаза:
– Прости, я задремала... Который час?
– Почти десять.
Она резко села:
– Почти десять! Мне пора.
Росс схватил ее за плечи:
– Подожди, Мария! Скажи, я тебе нравлюсь?
Она встала, сверху посмотрела в его молящее лицо:
– Конечно, нравишься. Ты – самый милый из них...
Росс раздраженно вскочил:
– Я не об этом!
Он с силой притянул девушку к себе:
– Я хочу тебя. Безумно хочу. А ты?
На
– Мое желание ничего не меняет. Я – девушка, поэтому для меня это исключено.
– Да, но находят же какой-то выход другие?
– Какая разница, чем занимаются другие? Я могу сделать тебе приятное другим способом.
Росс нежно притянул Марию к себе, и они опустились на диван. Зашуршала одежда, и он почувствовал на своих руках ее грудь – тяжелую и упругую. Внутри у него все напряглось, во рту пересохло.
– Мария, сделай что-нибудь. Помоги мне.
До Росса долетел еле внятный шепот:
– Лежи спокойно, милый. Я все сделаю сама...
10
– Вперед, Майк. «Таймс» привезли.
Грубый голос Риордана, словно стартовый пистолет, сорвал Майка с узкой лавочки. Часы в витрине магазина напротив лотка показывали десять тридцать, значит, в запасе осталось всего полчаса. За это время он должен сгрузить, разобрать и сложить по номерам свежие газеты. Сразу после одиннадцати сюда хлынет публика из кинотеатра на 86-ой улице.
Возле тротуара уже стоял грузовик. Чертыхаясь и проклиная все на свете, грузчик вскарабкался на огромные связки газет:
– Совсем спятили сегодня! Двенадцать разворотов!
Майк привык к тому, что с каждой неделей газеты становились все толще и тяжелей, и потому промолчал. Началась обычная работа: он брал с грузовика связку, взваливал ее на плечо, нес к лотку и сбрасывал под прилавок. Тяжелая стопка газетной бумаги глухо шлепалась об асфальт, а Майк возвращался к грузовику. Когда он принес вторую пачку, худая жилистая жена Риордана, бросила быстрый взгляд на часы:
– Поторопись, Майк. Сегодня мы опаздываем.
Нервно щелкая кусачками, она рассекала бечевку.
Майк прибавил шагу. Через десять минут рубашка промокла насквозь, и он повесил ее на крючок. Потные плечи блестели в желтом свете вечерних фонарей, словно облитые маслом.
«Таймс» разгружена, грузовик уехал, но отдыхать некогда. Теперь из отдельных разворотов надо собрать газетные номера и аккуратно сложить в стопки возле прилавка.
Не успел он закончить это дело, как подвезли еще одну газету, потом еще и еще... Грузовики возили товар всю ночь.
Уже после двенадцати Майк улучил минутку, сел на груду неразвязанных газет и с наслаждением закурил.
Сегодня он ужасно устал. После школы пришлось подменить заболевшего лифтера. Наверняка и завтра предстоит это же удовольствие. Спать хочется, спать...
– Привет Майк!
Он вздрогнул, открыл глаза. Перед ним стоял Росс.
– А я думал, что ты со своими предками уехал на дачу.
Росс радостно улыбнулся:
– Нет. У меня были здесь кое-какие дела. Майк непонимающе поднял бровь: