ПАРМА. В кольце Змея
Шрифт:
Каримов, он же Один, тихонько свистнул. Новоявленные братья перестали обниматься и, подойдя к нему, преклонили колени.
— Всеотец, — выдохнули синхронно.
— Отдай камеру! — шёпотом потребовал Грейс у Сэта. — Это же исторический момент!
— Чтоб ты это потом телевизионщикам продал и спалил две конторы к едрене фене? Щасс…
Глава 28
Женя угрюмо наблюдала за непрекращающейся словесной пикировкой между Локи, Блейкомом и Грегмаром, и с каждой минутой испытывала всё большее желание навешать кому-то хороших затрещин. Однако каждый
Локи, правда, тоже хорош! Устроил этот цирк с вином — Женя вообще сомневалась в том, что оно какое-то особенное, а теперь вместо того, чтобы нормально объяснить ситуацию, сыплет загадками и недомолвками: ничего удивительного, что у Блейкома уже дым из ушей идёт. Эх, мужики… Вечно им надо своим эго помериться. Но, блин, тут же договариваться надо, а не отношения выяснять!
И почему, почему никто не хочет поверить, что ас — не какой-то злодей-манипулятор, а всего-лишь… Кто?
Из всех присутствующих она знала Локи дольше всех и, наверное, лучше. Конечно, до конца он никогда ей не открывался, сохраняя маску загадочного и отстраненного небожителя. Но именно он возился с её простреленной ногой — аж целых три часа, но всё же. Он, этот хитрец и манипулятор, стоически сносил её истерики, исполнял роль жилетки и лучшей подружки, "вытирал сопли", да и вообще, проявлял чудеса терпения там, где у неё самой давным-давно сдали бы нервы. И, что бы там ни воображал Грег, ни разу не позволил себе даже намёка на что-то большее.
Она была его гостьей два месяца, и видела аса всяким. Иногда он исчезал на несколько дней, а потом возвращался как сбитый лётчик, проклиная Орлог и поминая тёмных эльфов вперемешку с йотунами. А иногда на Локи нападала ностальгия, и он рассказывал об Асгарде, утерянном доме, верной жене, оставшейся там. Конечно, рассказывал и о Локари, и о том, как выживал среди людей — впрочем, страдальца из себя не строил. Конечно, всё это вполне могло быть и очередной маской, рассчитанной на впечатлительную дурочку, вот только зачем ему это?
— Нет, братишка, так дело не пойдет! — говорил Блейком, рубя стол ребром ладони, — Это, знаешь ли, даже не смешно: пойди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что! Ты, вообще, создатель этих грёбаных карт, или погулять вышел?!
— Я-то создатель. А ты, похоже, вообще не слушаешь. Я карты сделал, а дальше — на всё воля Орлога.
— То есть, слепой судьбы!
— Он гораздо больше и шире, чем просто судьба. Орлог — властитель и игрок, и все, даже боги ему подвластны. Но играет он честно, хотя его понятия о справедливости очень сильно отличаются от наших. В любом случае, если есть трое Говорящих и колода собрана, должна появиться подсказка.
— И сколько её ждать, эту твою подсказку? — впервые подал голос Тимур. — В смысле, она сейчас на голову свалился, или можно вздремнуть пару часиков?
Локи насмешливо приподнял бровь.
— Действительно хочешь спать?
Тим прислушался к организму.
— Нет.
А вот это
— А то я уже подумал, что ты тоже немного ас, — поддел Локи. — О подсказках. Это может быть что угодно.
— Например, книга, — предположила Женя, и в упор посмотрела на Грега.
— Книга? — удивился Локи.
— Она принадлежала Картежнику, — подтвердил Грегмар. — Очень редкое издание.
***
Каримов стоял у выхода из сокровищницы и наблюдал, как отличающее красным солнце карабкается вверх по небосклону. Гугнир он держал в руке, хотя к копью и прилагалось удобное кожаное крепление. В походе, конечно, придется его туда и убрать, но пока отполированное до блеска ясеневое древко в его ладони нужно, чтобы не заблудиться в себе. Один. Надо же!
Даже сейчас, когда к нему вернулись и память, и могущество, Каримов никак не мог до конца осознать произошедшее. Был ты себе простым человеком с не самой простой профессией, и вот, получай: Всеотец! И смотрят на тебя бывшие подчинённые, как на зверя невиданного. А эти двое, сынки новоявленные, ржут как кони и силушку богатырскую друг другу демонстрируют. Впрочем, если что с чередой воплощений и не меняется, так это личностные характеристики. По крайней мере, то, что Один помнил о Тюре мало отличалось от того, что Каримов знал о Ведьмаке: крутой рубака, хохмач и задира.
И всё же намудрил Орлог, ох, намудрил. Это ж как надо было извернуться, чтобы собрать вместе троих асов. Но если уж им вернули память, значит час близок, и надо действовать.
— Серёга! — позвал он Сэта.
Тот сунул в руки извевшемуся Грейсу злосчастный телефон и моментом оказался рядом.
— Да, Каримыч!
Каримов-Один снял с запястья унер и протянул товарищу.
— Отнести в Парму. Там послание для службы безопасности, да и вообще, пусть будут в курсе происходящего.
— То есть, вы меня отсылает? — насупился Сэт.
Каримов поскреб лысину, вздохнул.
— И тебя, и Грейса. Я не имею права втягивать вас в разборки высших сил.
— Каримыч! Ну что мне, в первый раз рисковать?! Ильхамен…
— Сергей! — перебил Каримов. — Это был приказ. И я не просто отсылаю тебя куда подальше. Ты знаешь, что в Парме сейчас нечисто и под всех нас усиленно копают. Ты должен встретиться с Петрушиным, объяснить ситуацию и сделать всё, чтобы… — он запнулся, — чтобы нашим ребятам было, куда возвращаться.
— А вы? — Испытующий взгляд. — Не вернётесь?
Каримов почесал бровь, качнул головой.
— Я больше не принадлежу этому миру. Даже если из затеи с картами снова ничего не выйдет, я останусь со своими и буду искать новый путь, — он положил руку на плечо Сэта, посмотрел в глаза. — Удачи! И осторожнее с Егоровым.
Ещё через полчаса Сэт с возмущенным до глубины души и в корне не согласным с ситуацией Грейсом всё же ушли. Прощание вышло сумбурным и скомканным, а потом новоявленный Тюр, также сдавший прибор связи, махнул рукой и пошёл куда глаза глядят, чтобы ни Тор, ни Всеотец не видели набежавших на глаза слёз. Асгард Асгардом, но расставаться с другом, с которым и водку пили, и спины друг другу от врагов да начальства не раз и не два прикрывали — это больно.