Парни из легенды
Шрифт:
Подняв голову, я увидел незнакомого капитана и рядом с ним фельдшера, который бинтовал капитану простреленное плечо. Командир и начальник штаба полка, прибывшие по вызову командиры подразделений слушали капитана. А он, часто умолкая и сжимая от боли зубы, рассказывал:
– На рассвете фашисты обстреляли Брест… Бомбят Барановичи. Там наши части… Я вез донесение в штаб армии… «Мессер» настиг и обстрелял машину… Покалечил, сволочь, и меня.
Война! Случилось то, к чему мы готовились и что тем не менее началось
Командир полка объявляет приказ:
– Сбор подразделений по плану «Боевая тревога». Напоминаю: район сбора за речкой Тихая в лесу. Семьи командного состава завтра будут эвакуированы в Минск. Вам, лейтенант Савельев, снайперов отправить по своим частям и принять третью роту первого батальона.
В лесу, на месте сбора, солдаты получают сухой паек, боеприпасы. Командирам выдают автоматы ППШ по два снаряженных диска и по две ручные гранаты.
С наступлением темноты колонна автомашин вытянулась на шоссе и двинулась в сторону границы - навстречу врагу.
На восходе солнца нас атаковали четыре фашистских самолета. Колонна быстро расчленилась, солдаты спрыгнули с машин и гуськом, по отделениям, побежали в стороны от дороги… Один «мессер» пикирует на нас, обстреливает и делает разворот для второго захода… Действую по уставу, как учили, как еще вчера учил сам:
– Ложись! По пикирующему!… Залпом!…
И случилось то, чего, кажется, никто не ожидал. Попали! Самолет прекратил огонь и, не выходя из пике, врезался в землю около крайнего дома деревушки.
Кто- то из ребят стонет. Санинструктор, на ходу расстегивая сумку, спешит к раненому. Прибежал связной: комбат вызывает командиров рот.
Посылаю к самолету отделение забрать документы фашистов, оставляю за себя лейтенанта Воробьева и - бегом к комбату. Бегу и вижу: высоко в небе над большим ржаным полем распускаются белые цветы. Не сразу и понял, что это парашютисты. Десант!
Десант был небольшой, человек пятнадцать, и приземлился невдалеке от рассредоточенных по полю подразделений батальона.
Два взвода ближайшей роты получили приказ прочесать рожь и уничтожить противника. Вскоре во ржи раздались выстрелы, затрещали короткие очереди немецких автоматов…
Через несколько минут операция была завершена. Восемь парашютистов убито. И у нас трое убитых и трое раненых. Примерно половина десанта скрылась. Не очень уверенно предлагаю комбату:
– Товарищ майор, надо бы повторить прочесывание… Ведь оставляем диверсантов у себя в тылу.
Комбат резко прерывает меня:
– Получен приказ срочно выходить в район сбора дивизии. Вот сюда, - и майор карандашом показал точку на карте,- в лес севернее города Лида.
Прозвучала команда: «По машинам!» Отделение саперов остается хоронить погибших, раненые едут вместе с нами…
К месту сбора подошли часа в два, и первое, что увидели, это надвигающуюся
Из горящего города бежали люди. С узлами и чемоданами, с детьми на руках. Лишь бы подальше от этого ада. В толпе выделялась молодая простоволосая женщина, державшая одной рукой девочку, а другой веревку, на которой была привязана коза. Дергая за веревку, она, мешая русские и польские слова, причитала:
– Ой, все пропало. Отца убили, все спалили, где же мы приклоним головы, цурка моя кохана… - А потом стала выкрикивать проклятия: - Будь проклят Гитлер, поганая собака! Пусть его дети лишатся крова!
В ласу рассредоточивались машины подошедшего штаба дивизии. Около машины комдива собирались командиры. От толпы, беспрерывно тянувшейся из города, отделился высокий молодой мужчина и широко зашагал к группе комсостава. Его светлые волосы были растрепаны, в голубых глазах светилась решимость.
– Товарищ полковник,- обратился он к старшему по званию, - я здесь проводил отпуск, сам из Рудни комбайнер, сержант запаса, командир минометного расчета. Возьмите меня к себе, дайте оружие.
– Не имею права, сержант. Этим занимается военкомат.
– Так когда еще доберусь до военкомата! А видите, что они, сволочи, делают! На что замахнулись проклятые!… Вы в бой идете, товарищ полковник, и мое место там… Возьмите меня, рядовым бойцом возьмите!
– Не могу, сержант. Понимаете, не мо-гу!
Мужчина с досадой махнул рукой, круто повернулся и широко зашагал к дороге, но которой все шли и шли люди из горящего города.
А над дорогой уже появились два «мессера». Настигнув толпу беженцев, они открыли огонь из пулеметов.
Невозможно передать чувства, владевшие нами в те минуты. Мы видели, как враг расстреливает мирных людей, уничтожает город, и ничего не могли предпринять: дивизия не должна была обнаруживать себя. Мы задыхались от злобы к врагу и сознания собственной связанности, и когда увидели падающих под пулями людей, многие из нас бросились туда. Но властный голос комдива остановил нас:
– Товарищи командиры, всем оставаться на месте!
И, повернувшись к начальнику медицинской службы, комдив приказал:
– Товарищ военврач первого ранга, распорядитесь немедленно оказать помощь раненым.
Раненых перенесли к санитарным машинам. Среди пострадавших были и женщины, и девочка-подросток и тот мужчина, что просил оружие. Пуля пробила ему грудь. Мужчине трудно было дышать. Он пытался говорить, просил, приказывал нам:
– Отомстите фашистам… За все отомстите… бейте их ради наших детей…