Парни из Островецких лесов
Шрифт:
— Ну что, сыграем еще? — Это в соседнем купе закончилась очередная партия в «тысячу».
Могло показаться, что этот поезд был одним из тех, что, задерживаясь на минуту, пролетали через Радом перед войной. Но это только могло показаться. Сейчас каждого из его пассажиров война наделила какой-нибудь тайной. У него, Богуся, она, наверное, самая большая. Тот бледный молодой человек с обшарпанным портфелем тоже скрывает в себе что-то такое, что он, возможно, не выдал бы даже в гестаповском застенке. Даже эти торговки ревниво прячут свои сокровища. Все эти тайны соответствуют личности человека, а их ценность определяется весьма субъективными подсчетами.
Резкий
— Господи боже! Жандармы!
Крик пролетел по вагону и утонул в общем гвалте, который поднялся во всех купе. Оборвалась мелодия куявяка. Прежде чем пассажиры что-нибудь поняли, двери купе открылись и парень с обшарпанным портфелем спрыгнул на насыпь. В купе ворвалась свежая волна воздуха. Богусь видел, как незнакомец поднялся после падения, повернулся и, прихрамывая, побежал напрямик к видневшимся вдали деревьям небольшого лесочка.
До станции оставалось еще несколько сот метров. В купе готовились к нежданному визиту. Часть содержимого корзин отправилась под лавки, часть исчезла в обширных юбках торговок. Прятали все и где только можно.
Снаружи приближались резкие, гортанные крики и лай собак. Грязная станционная будка медленно проплыла за окнами, и поезд остановился. Перрон и вагоны окружили жандармы.
— Raus! Raus! [7] — надрывался жандармский офицер с толстым, налившимся кровью лицом, ударяя хлыстом по голенищу блестящего сапога.
7
Пошел вон! Убирайся! (нем.)
Из поезда медленно, оттягивая время, выходили пассажиры. Жандарм стащил со ступенек пожилого мужчину, схватил его за ворот и толкнул изо всех сил. Мужчина споткнулся и упал. Офицер хватил его хлыстом по лицу.
Богусь соскочил со ступеньки и, толкаемый с места на место, оказался в самой середине толпы. Из вагона спускалась одна из его попутчиц. Молодой жандарм так дернул ее за руку, что женщина оступилась и упала. Кто-то подал ей руку. Она пошла по перрону, держась за ушибленное бедро.
— Бога в сердце у них нет, — бормотала она. — Где это видано, чтобы старую женщину…
— Schnell, schnell! [8] — кричал офицер.
Из вагонов выбрасывали багаж пассажиров. Солдаты кололи его штыками, раздирали узлы и чемоданы. В станционном здании начали личную проверку. Невдалеке стояли ряды грузовиков, крытых брезентом.
Богусь не беспокоился о себе. У него не было при себе ничего компрометирующего. Он только украдкой посматривал в сторону багажного вагона. Но этим вагоном немцы интересовались меньше всего.
8
Быстро, быстро! (нем.)
Пассажиров разбивали на группы, после чего по очереди проверяли документы. Одних отталкивали в сторону, других сажали на грузовики. Богусь оказался в очереди к офицеру с хлыстом. Перед ним стоял знакомый по купе в фиолетовых носках.
— Ausweis! [9] — рявкнул немец.
Мужчина уже держал в руке приготовленный документ. Он протянул
— Warum arbeiten Sie nicht, was?. [10]
9
Удостоверение личности! (нем.)
10
Почему ты не работаешь, а? (нем.)
— Ich… ich… [11] — мужчина, жестикулируя и подыскивая нужные слова, старался объяснить свое присутствие в поезде.
Немец нетерпеливо махнул рукой.
— Weiter, weiter… [12] там машина, — показал он на грузовики.
И прежде чем мужчина сумел что-нибудь сказать, сильный удар прикладом автомата отбросил его за станционное здание.
Богусь, засунув руки в карманы, стоял перед жандармом. Высокий, плечистый немец казался великаном по сравнению с этим щуплым, маленьким мальчишкой со светлыми волосами.
11
Я… я… (нем.)
12
Дальше, дальше (нем.).
Немец внимательно посмотрел на Богуся. Ему не понравилось, что парнишка нахально смотрит ему в глаза, держа к тому же обе руки в карманах. В этом было не только пренебрежение. Жандарм нес службу в Польше достаточно долго, чтобы знать, что такие руки могут и убивать.
— Вынь руки из карманов!
Не спуская глаз с мальчишки, он потянулся за пистолетом. Богусь заметил его страх. Его распирала радость. Немец боится его голой, покалеченной руки!
Богусь осторожно и медленно вынул обе руки. Взгляд немца упал на его правую руку. Лицо перекосилось в бешеном гневе.
— Бандит! Бандит! — показывал он дулом пистолета на обезображенную кисть руки.
Богусь поднес ладонь ближе и посмотрел на нее так, будто только теперь заметил, что на ней недостает четырех пальцев.
— Нет, — возразил он. — Бомба, немецкая бомба.
Лицо жандарма расцвело в широкой улыбке. Он спрятал пистолет. Сейчас он производил впечатление человека, которому доставили несказанное удовольствие. Он еще раз внимательно посмотрел на руку парня и громко рассмеялся.
— Да, да, немецкая бомба, — подтвердил он с радостью. Как будто именно здесь, на руке Богуся, обнаружил он еще один след победоносного марша.
Жандарм похлопал Богуся по спине и великодушно направил его в сторону той группы, которая, судя по всему, должна была продолжить путешествие.
Впереди, сразу за окутанным клубами пара паровозом, стоял багажный вагон. Немцам не пришло в голову его проверить. Богусь смотрел в сторону жандарма и улыбался.
«То, что у тебя есть оружие, — думал он, — еще не значит, что ты сильнее».
В тот же день Богусь постучал в знакомую квартиру в Варшаве.
Ему даже не понадобилось называть пароль. Его знали там уже хорошо. Привезенный ящик он поставил в комнате и пошел на кухню. Через минуту вышел пожилой мужчина в очках. Увидев его, Богусь поднялся с места.