Пародии
Шрифт:
Один я не скрываю, что — бездарен,
никчемен я и глуп, как обалдуй.
Не потому ль сказал во сне мне Сталин:
«Ты, брат, побей меня, покритикуй!»
Хотя ему как мертвому припарка
критические выпады мои,
он прав: злодея критикуя жарко,
я, бездарь, не останусь на мели!
Когда вчера на Грозного Ивана
напал я в гневе праведном своем,
тотчас моей бездарности кривая
пошла на дарованье, на подъем!
«Ты,
уйми своих опричников, Иван
Васильевич! Иль хочешь Бога яре
ты быть, злодей, бандит и хулиган?
Уйми своих мерзавцев-паразитов,
царь-государь! Ведь нет от них житья!
И вспомни: льется кровь у тех же бритов
лишь от неосторожного бритья!»
...Здесь и рецепт и ключик — овладел я
искусством этим: раскритиковать
великого усопшего злодея
и — сам себя великим можешь звать!
Источник: [1]
Предательница
Мне кажется, рукою кто-то водит
и на бумаге, белой, как зима,
такие сочетания выводит,
как будто я уже сошел с ума...
Я за свои стихи не отвечаю.
И как до жизни дожил я такой?
Начну писать и тут же замечаю,
что кто-то водит за меня рукой!..
Я этого кого-то визуально
никак не обнаружу.
Дело дрянь!
Пока пишу я, вижу: гениально!
А напишу и вижу: графомань!
Вчера писал и чувствовал: удача,
в моих стихах — поэзия сама!
А написал и понял: чушь собачья...
О боже! Может, я сошел с ума?
И лишь сегодня повезло мне вроде:
поймал я прямо за руку врага! —
Моей рукой, как оказалось, водит
предательница — левая нога!
Источник: [2]
Промашка
От дыма деревень, тепла и влаги,
От туч и веток я произошла.
И стоит во мне дым леспромхозов и пасек.
За какие грехи в меня вбито пространство...
Я буду подыхать, кляня
Свою болтливость и бездарность.
Все наши люди, вплоть до самых-самых,
Имеют генетический изъян:
Произошли они от волосатых
И малосимпатичных обезьян.
Пристало ли, к лицу ли мне, поэту,
От этих обезьян происходить!
И я проигнорировала эту
Дурную генетическую нить.
О как была я счастлива и рада,
Почувствовав, что я произошла
От времени, пространства, света, мрака.
Тумана, дыма, снега и тепла!
Однако тут же я пришла
Почуяла минуты через две
На сердце камень я, в желудке — темень,
В печенках — дым и ветер — в голове...
К тому ж пространства столько было вбито
В меня, хотя — на кой оно мне черт! —
Что стало мне и больно и обидно
За мой же генетический просчет.
...Подохну — я подумала недавно, —
Признают ли меня одной из вех?
Темна, дымна, болтлива и бездарна,
Я выбрала родителей не тех!..
Источник: [1]
Разве я пью?
Мама! Законом мне стал твой завет!
Не забулдыга я... Трезвый поэт...
Лучше не выдумать для утоления
Тех, кто под водочку любит грибки!
Кто же, кроме нашего
Брата, рифмой бьющего,
Может водки спрашивать
у совсем не пьющего?
Мама! Я чувствую: пить — это плохо...
Но не брани ты меня, не кляни!
Не забулдыга я, не выпивоха:
Нормочку выпью, а больше — ни-ни!
Разве я пью? Пью. Но как? Полегонечку!
Трезвую заповедь помня твою.
Если я, скажем, и пью самогоночку,
Я же ее под закусочку пью!
Пью под лучок, под грибки, под селедочку!
То есть — и тело и душу лечу.
Мамочка! Я даже сладкую водочку
Пью не всегда, а когда захочу.
Ясен душою и разумом светел,
Трезвость и резвость в движеньях ценя,
Я б и сейчас этих двух не заметил,
Если б они не позвали меня...
Но ведь и с ними — три раза по двести
Дернул, добавил сто грамм и — привет!
...Верь, дорогая, что в нашем подъезде
Я — наиболее трезвый поэт!
Источник: [1]
Рожаться вовремя!
Бьют пушки,
колеблются своды —
И время являться на свет.
Октябрь сорок первого года.
И срок мой приходит родиться
теперь — иль уже никогда.
Пусть знают историки: этот
в истории был прецедент!
Не просто родиться поэту,
особенно — в нужный момент:
отечеству нужный,
народу,
а не эгоисту-себе!
Поэтому долго на роды
не шел я,
в засаде сидел.
Я слышал:
гремит канонада,
но сдерживал ярость и прыть.
Инстинкт мне подсказывал:
надо
поближе врага подпустить!
Октябрь сорок первого!
Рвется
к столице фашистов орда!