Пароль - Балтика
Шрифт:
...Скитаясь по лесам, Борзов потерял счет времени. И вдруг его словно обожгло, когда он вспомнил, что с тех пор, как он оставил самолет, прошло, вероятно, больше трех дней. Значит, послана похоронная, возможно, даже сообщили телеграфом. Борзов застонал, представив мать и сестру, убитых страшной вестью.
– Больно, товарищ командир? - спросил Беляев.
– Да, - ответил Борзов и опустил голову, чтобы не встретиться взглядом со стрелком-радистом.
Снова шагает отряд красноармейцев во главе с летчиком к линии фронта, на соединение с войсками,
А вскоре эти пехотинцы и их добровольный командир встретили своих.
Генерал-лейтенант П. И. Хохлов вспоминал, что когда Борзов пробился через линию фронта, за ним шли триста бойцов Красной Армии.
В полку Борзова считали погибшим: кто-то из ведомых передал две радиограммы. Первая, что отбомбились успешно, вторая, что самолет Борзова, подожженный "мессершмиттами", взорвался в десяти километрах вос-точнее станции Кириши. И вдруг - вернулся. С ввалившимися глазами, в разодранной форме и развалившихся сапогах.
Начальник штаба полка капитан Д. Д. Бородавка долго тряс летчику руку, повторяя:
– Значит, долго вам жить, долго жить!
Усадил Борзова на топчан, помолчал и, вздохнув, протянул отпечатанный на машинке листок. Летчик стал читать и как-то не сразу понял, что речь здесь идет о нем самом.
"Уважаемая Надежда Васильевна!
Ваш сын, старший лейтенант Борзов Иван Иванович, заместитель командира Краснознаменной эскадрильи Первого минно-торпедного авиационного полка ВВС Краснознаменного Балтийского флота, 16 сентября 1941 года, выполнив боевую задачу, пал смертью храбрых, защищая город Ленина..."
– Послали? - отрешенно спросил старший лейтенант.
– Нет, - Бородавка помолчал, потом сказал:
– Я все думал, не может быть, чтобы все погибли...
– Разве никто не вернулся? - Борзов поднялся, хотя это стоило немалого труда. - Никто?
Борзов вспомнил, что, приземлившись после прыжка из горящей машины, видел, как три ДБ отбивались от "мессершмиттов". Значит, не отбились...
На КП быстрыми шагами вошел Преображенский. Обнял Борзова.
– Как я рад, что ты жив. Уж и не надеялся. - Посмотрев на Бородавку, он продолжил:
– Мы с начальником штаба не знали, что и думать. Я вызвал врача Баландина в санчасть. Из штаба ВВС сообщили, что ты вывел из окружения большую группу красноармейцев. Здорово: летчик сражается и на земле. Быть тебе маршалом, Ваня!
Несколько дней Борзов лежал в санчасти. Как только заканчивались полеты, к нему заходили друзья. От них и узнал, что на аэродроме Беззаботное полк находится последние дни. Борзов, с забинтованной головой, перевязанными по локоть руками, пришел на КП.
– Мне пора летать.
– Эскадрилье сейчас особенно нужен Борзов, - поддержал Плоткин. Потери большие...
Преображенский ответил, что медицина возражает. Но комиссар Оганезов не то всерьез, не то в шутку сказал:
– Евгений Николаевич, давай разрешим, а то уйдет в пехоту!
Командир полка улыбнулся:
– Пожалуй, ты прав, Григорий Захарович. Среди
– Не могу себе простить, что перетасовал тогда экипажи. Нельзя ломать организацию... Обнял Борзова, вздохнул:
– Это мне урок надолго.
Дружба, завязавшаяся и укрепившаяся в боях, сохранилась у Евгения Николаевича и Ивана Борзова навсегда.
Василий Гречишников
Борзов возобновил боевые вылеты. Несколько недель летал с перебинтованными руками, испытывая сильную боль, когда на пальцах лопалась обгоревшая кожа. Стрелком-радистом, пока Иван Беляев лежал в госпитале, с Борзовым летал Владимир Кротенко. Они ночью бомбили аэродром в Сиверской, охраняемый "мессершмиттами". Осколочно-зажигательные бомбы вызвали два очага пожара. На обратном курсе Кротенко доложил, что их догоняет вражеский ночной перехватчик с включенной фарой.
– Уйдем, - спокойно ответил Борзов.
Кротенко только ахнул, увидев, что Борзов ввел в пикирование непикирующий ДБ-3. Перехватчик потерял балтийцев.
Еще один полет с Борзовым и штурманом Ермолаевым памятен Кротенко. Стало известно, что с аэродрома Кресты враг готовит крупный налет. Борзову, капитану Г. Д. Зорину и майору Д. Г. Гончаренко поручили нанести удар по аэродрому. В ту ночь балтийцы уничтожили в Крестах более десяти "юнкерсов". Но и полк понес потери. Экипажи Зорина и Гончаренко, сбросив бомбы, погибли в зоне охваченного пожарами фашистского аэродрома. В бою с "мессершмиттами" самолет Борзова получил повреждения. С перебоями работал левый мотор. Но атаки "мессершмиттов" Кротенко и Ермолаев сумели отбить.
Враг, чтобы сломить сопротивление города Ленина, обрушивал на него бомбы и тяжелые снаряды. Свои войска германское командование оснастило многочисленными зенитными батареями и автоматами, целым воздушным флотом бомбардировщиков и истребителей. Балтийцам стоило неимоверных усилий прорываться к цели. Когда Жаворонков спрашивал Преображенского о силе зенитного противодействия над Берлином, тот обычно отвечал:
"Над переправами через Двину привыкли". Теперь таких "переправ" были десятки.
В сентябре и октябре сорок первого Борзову довелось много летать с Василием Гречишниковым. Перед войной Гречишников и Борзов командовали в третьей Краснознаменной эскадрилье звеньями, позднее Василий принял вторую эскадрилью. Но на задание нередко ходили вместе, и Иван видел, с каким хладнокровием и мастерством действует этот летчик. В один из осенних дней экипаж Гречишникова бомбил танки на дороге. Близ Волосово напали три одномоторных пикировщика "Юнкерс-87". Начался бой бомбардировщиков. По своим летно-тактическим качествам фашистские самолеты имели определенные преимущества в маневренности, но отогнать от .цели ДБ-3 им не удалось. Гречишников точно положил бомбы на стоящий близ станции воинский эшелон.