Паромщик
Шрифт:
Никогда не думала, что могу быть такой мелочной! Надо стать сильной, такой, чтобы достойно отпустить его, надо учиться принимать поражения. В тот день, когда он больше не захочет говорить со мной или даже просто быть вежливым, я ни за что на свете не должна устраивать сцен. Ничто не заставит меня заплакать. И тогда я действительно потеряю его».
Но с каждым часом ее чувства к Сандеру крепли. Она была словно околдована им, ощущала боль в груди от страха, что теперь лучшие времена позади, он влюбился в Аделе Виде…
Ни один человек на свете
Наконец они достигли той деревни в долине, высоко в горах. Именно отсюда начиналась заросшая тропинка к Ферьеусету.
— Нам нужно взять проводника, — сказал пристав Свег. У него было усталое лицо, песок набился в уголки глаз. Всех утомила долгая поездка.
Но теперь цель была близка.
— Да, — поддержал Сандер. — Нам нельзя бродить в горах наугад. Но вы можете обратиться к местному приставу. Он бы нам помог.
Они вошли на первый, самый добротный двор.
Трое в доме подавленно смотрели на них.
— Ферьеусет, — проворчал крестьянин. — Что за ужасный интерес к подобному месту!
— Правда? — вырвалось у Свега. Аделе Виде внимательно смотрела на крестьянина.
— А не появлялся ли у вас мой жених, Мортен Хьортсберг?
— Я не знаю, они никогда не говорят своего имени, эти горожане не утруждают себя разговорами с нами, «каннибалами», или как они там еще о нас думают. Но тот хотел идти наверх и упрямо стоял на своем.
Аделе описала своего жениха и назвала время, когда он мог быть здесь.
— Ну да, да, это, должно быть и был он, тот, последний. Ужасно легкомысленный и самоуверенный господин.
Эти слова не понравились Аделе, но пристав не дал ей никакой возможности протестовать. Он обратился с новым вопросом:
— Вы сказали, их было несколько? Как много?
— Нет, в этом году был еще только один.
— Такой пожилой человек?
— Да, он был гораздо старше, чем этот нахальный юнец, который знал все лучше нас.
Пристав Свег почувствовал симпатию к крестьянину. У него у самого была подобная обуза, которую надо было волочить за собой — милый Ульсен.
— Но тот пожилой пришел пораньше?
— Еще снег лежал, как он появился.
— Следовательно, ранней весной, когда все таяло?
— Можно и так сказать.
— А больше здесь наверху никого не было?
— В этом году не было, я же сказал. Но в прошлом году было несколько. Целая куча.
— И все одновременно?
— Ну да. Хотя они пришли двумя группами. Каждая в свой день.
— А сколько их было?
— Нет, этого я не припомню. Я думаю, они были иностранцами.
Слово взяла его жена.
104
— В первый день их было двое. А на следующий день пришли еще трое. Это были немцы. Свег повернулся к ней.
— И они не вернулись?
— Нет. Но ведь они могли пойти дальше. Через горы.
— Да, конечно, — тихо сказал пристав. Он обратился к Аделе:
—
— Я знаю.
Бенедикте, Сандер и Ульсен до сих пор молча стояли позади. Сандер произнес:
— Но в таком случае фрекен Виде должна была получить от него какие-нибудь известия?
— Он мог пропасть и в горах, — угрюмо ответил Свег. — Во всяком случае, я хочу подняться и посмотреть на это место. К тому же мы здесь не для того, чтобы гоняться за привидениями, а чтобы выяснить, что происходит там наверху, — закончил он, обращаясь к хозяевам.
— Может быть, нам стоит взять проводника? — прохрипел Ульсен.
— Верно. Вы не можете нам подсказать, к кому нам обратиться за помощью? И где живет пристав?
Крестьяне задумались. Они посовещались друг с другом, трое за столом, быстро пошептались и смолкли.
— Пристав в отъезде.
— Единственный, кто осмелится, это Ливор, — наконец произнес крестьянин. — Думаю, вы можете спросить у него. Но как раз сейчас он наверху на своем пастбище. Возможно, вы встретите его по дороге, он сегодня собирался спускаться вниз, так он мне сказал. Или вы можете повернуть направо, когда подниметесь к Ферьеусету. Там наверху идет дорога направо, то есть она пересекает ту дорогу, по которой пойдете вы.
— Но если она пересекает, то Ливор по ней и пойдет сюда вниз?
Крестьянин сдержанно улыбнулся.
— Ливор никогда не боялся привидений. И, насколько я его знаю, он ходит кратчайшей дорогой.
Они поблагодарили за помощь и тотчас же отправились в путь. Они шли по той же тропинке вдоль водопада, которую жених Аделе, Мортен Хьортсберг, выбрал шесть недель назад. Лето уже перевалило за свою половину, но до осени было еще долго.
Был неприятный хмурый день, моросил мелкий дождь, а рваные облака почти касались верхушек елового леса. Влажная одежда прилипала к телу, было холодно, и путешественники представили себе, что никогда уже не будет тепло и сухо. Они не видели ничего впереди, кроме ближайших кустов и деревьев. Тропинка, по которой они шли, вела их прямо в заоблачный мир.
Они ступали тяжело, без лишних разговоров. Бенедикте чувствовала, с каким нежеланием Аделе воспринимала эту необходимость быть здесь, измотанной и некрасивой, со спутавшимися под дождем волосами и лицом, немилосердно открытым ветру. Сандер ничего не говорил, лишь временами протягивал руку, чтобы помочь Бенедикте, сопровождая это движение быстрой улыбкой на самых крутых подъемах. Ульсен был раздражен и мечтал лишь о том, как бы поскорее добраться до места, потому что вся эта затея представлялась ему только пустой тратой его драгоценного времени. Ведь тут он не мог проводить какую-нибудь грандиозную работу с применением дедуктивного метода, например, расследование или сбор доказательств. Всю дорогу он терпел саркастические замечания Свега и ждал только случая, чтобы отомстить своему начальнику сразу за все, воспользовавшись своим восхитительным талантом сыщика.