Паромщик

Сандему Маргит

— Хм, — сказал старик. Он долго размышлял, время от времени испытующе посматривая на них. — Что ж, это, наверное, правдоподобно. И вы, разумеется, пришли к нужному вам человеку. Но этот паромщик…

— Да, что там с ним случилось, собственно? Эмиль долго молчал, стиснув десны так, что нос почти касался подбородка. Потом выдавил:

— Их было двое.

— Что за черт? — удивленно сказал Сандер. — Два паромщика, ты говоришь? Ну да, это же, наверное, вполне нормально. То, что они время от времени сменялись на работе?

— Один из них был не

вполне… нормальный.

— Ты имеешь в виду, что он был душевнобольной?

— Нет, нет! Он был… привидением! Сандер тревожно поерзал.

— Подожди… Подожди-ка! Ты же, наверное, не хочешь сказать, что тот паромщик мерещился с тех самых пор… с тех незапамятных пор?

— Нет, не тот самый. Вначале там был священник…

— Священник???

— Да, я точно не знаю. Так говорят.

— Продолжай, — пробормотал Сандер довольно устало.

— Да, а потом пришел тот незнакомец.

— Так, значит, он стал паромщиком?

— Нет, уф, не сбивай меня!

— Извини! Расскажи все в точности так, как ты слышал!

— Мне начать с самого начала?

— Сдается мне, что придется. Конечно, если ты захочешь.

— Ну вот, — вздохнул старик. — В Ферьеусете постоянно было что-то нездоровое. Тот паромщик, который мерещился и который, как говорили, раньше был священником, плавал на лодке туда и обратно с тех самых незапамятных пор, как люди поселились там. Но ведь с ним никто не ездил. Никто, кроме чужаков, когда настоящий паромщик не успевал их предупредить.

— А что случалось с теми, кто все-таки попадал на борт к привидению?

— Им приходилось плохо, говорит предание. Но никто не знал, почему и каким образом.

Лето было удивительно красивым. А они сидели во дворе и беседовали об ужасных вещах!

— И вот мимо Ферьеусета шел этот злой незнакомец, — сказал Сандер. — Ты не жил, наверное, в то время?

Старик рассмеялся беззубым ртом.

— Нет, нет, упаси Господи, мне же не шестьсот лет, вот еще! Но тот, кто шел мимо, был наверняка ужасно отвратительным и гадким, так было сказано. Подобного ему никогда не найти, ни до, ни после, хотя Ферьеусет тоже мог похвастаться своим страшным привидением.

— Ну вот, мы смогли определить время, — прошептал Сандер Бенедикте. — Что случилось, когда пришел тот незнакомец?

— О, он напустил такие несчастья на призрака, скажу я вам! Он наверняка был колдуном, тот чужеземный изверг, ибо он загнал лодку-призрак обратно на глубину. И паром исчез, вместе с паромщиком и всем остальным.

Сандер и Бенедикте уставились друг на друга. Это было ведь в точности то же самое, что сделала девушка!

— Шесть столетий назад, — прошептала она, заметно побледнев. — Совпадает точно!

— Ты имеешь в виду твоего предка?

— Да.

Сандер набрал побольше воздуха и медленно выдохнул. Потом снова повернулся к Эмилю.

— И с тех пор призрак не появлялся? Вплоть до последних двадцати пяти лет?

— Нет, нет, тут еще кое-что случилось, пока здесь был колдун. Паромщик снова вынырнул. Но уже не как паромщик.

—

Как это так? Тебе придется объяснить.

— Да, я, пожалуй начну с этого коварного колдуна. Он сотворил еще много злодеяний, пока был здесь.

— Какого рода злодеяния?

— Я не знаю! Только он произносил какие-то удивительные слова, отложившиеся в памяти у людей.

Что-то вроде: «Я заклинаю землей, силой Ворсе и тремя мудрыми людьми, не трогайте мою власть и исчезни с лица земли под темные своды!» Люди тогда не поняли ничего из этих слов, да и сейчас тоже, но это, во всяком случае, были сильные слова, потому что рассказывали, что земля дрожала и стонала, когда он замолчал.

Бенедикте и Сандер снова посмотрели друг на друга. Они многое поняли. Ворсе должен был означать Волсе. Снова всплыли «посвященные люди», и теперь их стало трое. «Не трогайте мою власть!» должно было означать, что та сила, обитавшая в Ферьеусете, была настолько мощной, что даже Тенгель Злой опасался ее настолько, что загнал ее глубоко под землю. В глубокие сводчатые подземелья…

Да, у них уже была возможность убедиться в действенности этой силы.

Наконец Сандер сказал:

— Ты упомянул, что паромщик вернулся в другом облике?

Старый пес Эмиля медленно бродил вокруг по двору, медленно и философски задирая ногу над посадками ревеня. Он был такой толстый, что с трудом держался на ногах. Поведение собаки как будто снижало значительность той кошмарной темы, которую они обсуждали.

— Да, так о чем это я… паромщик, да… — Эмиль собирал свои разбежавшиеся мысли. — Так вот, тот старый паромщик, то есть священник, вы знаете, которого тот колдун утопил в озере, он выглядел ужасно… Было бы неприятно оказаться с ним лицом к лицу, нет! И теперь, значит, тот колдун думал, что загнал его в пучину смерти навсегда, послав его ко дну вместе с лодкой и всем остальным, но он ошибался. Потому что некоторое время спустя, когда тот незнакомый негодяй уехал, паромщик вернулся неожиданным образом.

— Каким?

— В то время в Ферьеусете проживал невероятно злобный и подлый бездельник, какого свет не видывал. Он бил свою жену и мучил всех, кого видел. Но как-то раз внезапно с ним случилось несчастье, я не знаю, точно, что произошло, но, во всяком случае, он потерял половину лица. В точности так же, как священник. То есть, я имел в виду паромщика.

Теперь молодые люди действительно запутались.

— Мы слышали о призраке с изуродованным лицом, — сказала Бенедикте.

— Да, да, — проговорил Эмиль. — Это он и есть! Говорили, что у того священника-паромщика было такое ужасное лицо, что люди боялись смотреть. И что тот злобный мужик разбил себе лицо до смерти и умер.

— Он умер сразу же?

— Этого я не знаю. Но ведь все когда-нибудь умирают. Я не думаю, что он прожил долго после этого несчастья, но когда он умер, то его видели снова. Он бродил в окрестностях Ферьеусета, словно беспокойный дух, туда и сюда по берегу озера и что-то искал. Я думаю, искал свою лодку.