Паромщик
Шрифт:
Таким образом, Бенедикте пришлось сидеть за поздним ужином вместе с Сандером, за одним столом, но только уже никакой навязчивой Аделе рядом не было.
Чудесно! Да и Сандер радовался возможности поговорить с Бенедикте, она не могла понять, почему, но лучше и быть не могло.
Он волновал все ее чувства, когда сидел рядом, и его темные глаза загадочно блестели в неверном свете стеариновых свечей. Сандер так сильно был увлечен разговором, как может быть заинтересована только очень яркая, необычная личность. Он всегда смотрел прямо в глаза собеседнику и выглядел по-настоящему увлеченным.
За ужином подавали вино. Сандер пил довольно много, поскольку имел иные привычки, чем Бенедикте. Она была более осторожна.
Но… вино ударило ей в голову! Она так приятно кружилась, очертания Сандера слегка расплывались, но он по-прежнему был хорош собой! Опасно хорош!
Что это он там сказал? Хозяева, оказывается, заканчивают обслуживание, но разве они с Сандером не могут продолжить разговор наверху в ее комнате, ведь там просторнее?
Ах! Не забыла ли она убрать шерстяную куртку и мокрые носки? И как там, вообще, выглядит все наверху?
Хотя нет, у них с собой было не так уж много вещей, так что она не могла раскидать их по комнате в слишком ужасном беспорядке.
Но мужчина в комнате? Прилично ли это?
Черт с ним, никто не увидит, что Сандер зашел к ней. К, тому же она хотела быть рядом с ним. Это был лишний повод поговорить, шанс, который, возможно, никогда не повторится.
Вскоре они сидели в ее комнате и углубились в беседу о его научной карьере и будущих исследованиях. Он был слегка увлечен самим собой, милый Сандер, но это ровным счетом ничего не значило, ведь он рассказывал об этом в такой обезоруживающей манере. «У нас есть общий интерес, у него и у меня, — подумала Бенедикте с оттенком иронии. — А именно: молодой ученый Сандер Бринк».
Но через некоторое время — когда они сидели рядом друг с другом на кровати, чтобы можно было делать пометки, как сказал он, — разговор снова зашел о событиях в Ферьеусете.
— Нам надо обобщить их, — сказал Сандер и записывал, пока говорил. Бенедикте не могла думать вообще ни о чем, так как чувствовала его плечо рядом со своим, поэтому лишь кивнула в знак согласия.
— Давным-давно, в незапамятные времена здесь поклонялись Нертхюс, мне кажется, мы это доказали, или как?
— Да, — кивнула Бенедикте и почувствовала приятное возбуждение, когда ее грудь случайно коснулась его плеча.
— В то время в честь богини приносили человеческие жертвы, — продолжил Сандер. — Мы нашли много доказательств этому: название озера — Неттес, языческая роща, принесенные в жертву люди, брактеаты с таинственной руной «Н» и двумя «Л»-рунами, обозначающими Лук и Лен, Волсе — и все эти старые неясные предания.
— Паромщик, который раньше был священником… О, Господи, какие же мы дураки!
Бенедикте вопросительно посмотрела на него. Ее взгляд был слегка затуманен, мысли тоже расплылись.
— Он, конечно же, не был обычным священником. Он был жрецом Нертхюс,
— Но Сандер, зачем им нужна была лодка? Ведь можно же спуститься в деревню через пастбище, где остановились немцы. Я хочу сказать, конечно, что немцев тогда не было, да и домика их на лужайке тоже…
Нет, теперь язык у нее совсем заплетался. Лучше помолчать.
— Вспомни легенду, Бенедикте, — сказал он, и его глаза лучились от воодушевления. — Нертхюс жила на острове, а не на полуострове или мысе. Можно предположить, что та небольшая жертвенная роща когда-то была целиком отрезана от суши? Ведь сейчас только узенькая полоска земли соединяет ее с холмом, на котором стоит церковь. — Она торжественно кивнула. Бенедикте почувствовала разливающееся тепло внизу живота, и ее охватило беспокойство. Лучше бы не смотреть прямо на него, глаза могут выдать ее.
— Поэтому и нужна была лодка. То есть паром, — поправился Сандер. — Затем, можно, наверное, предположить, что пришло христианство. Это только догадка, но разве не правдоподобно, что жрец защищал свою богиню? И как раз тогда был ранен. Ему изуродовали лицо. Возможно, убили. А христиане отлучили его душу от церкви. Если, конечно, тогда существовали такие обряды.
— Я думаю, существовали, — сказала Бенедикте. — В те дни люди ревностно поклонялись своим богам. Или, может быть, это были викинги с их верой в асов и капищами, именно они покалечили его? Но он продолжал все так же плавать и плавать, даже после смерти. Чтобы отыскать жертвы для своей богини?
— Возможно. Но люди же тонули, так что с этим моментом не совсем все ясно. А потом появился твой знаменитый предок, Тенгель Злой. Это было в 13 веке?
—Да.
— И он учинил скорый суд, быстро расправился со всем этим. Он загнал паромщика глубоко в воду, а все остальное в «глубокие своды».
— Да, но Сандер, что означают «трое посвященных»?
— Над этим я размышлял. Мы так мало знаем о культе Нертхюс. У нее был жрец, были рабы, которые отмывали все дочиста после того, как она возвращалась к себе. Тех рабов приносили в жертву воде. Но кто-то же должен был исполнять и это тоже. Предположим, что имелись три человека, которые убивали рабов? Следили, чтобы они утонули в озере? А жертвы? Жрец не мог, наверное, один со всем этим справиться? Вероятно, могли быть трое посвященных людей, об этом мы ничего не знаем.
— Но это звучит правдоподобно, — сказала Бенедикте.
— Да. Паромщик-жрец приобрел другой облик. Переселился в тело того злобного женоненавистника. Сам-то он умер, но дух жреца мог жить дальше в его оболочке. Но призрак так и не нашел свою лодку, или что он там искал, пока беспокойно бродил в окрестностях Ферьеусета, пугая людей по берегам озера.
— И все это закончилось двадцать пять лет назад, — заключила Бенедикте. — Именно тогда молодая пара что-то нашла. Паромщик и его паром смогли снова вынырнуть, а пара была убита.