Партайгеноссе. Жизнь и смерть Мартина Бормана

Николаев Николай Николаевич

Невероятно, но факт: Хаусхофер был армейским генералом во время Первой мировой войны и немецким военным атташе в Токио. Его мистицизм и проницательные догадки привлекли к нему внимание доверчивых немцев, среди которых оказался и Гитлер. Когда началась следующая война, он наседал на любого, кто соглашался выслушивать его соображения о том, что столкновение с Великобританией неправильно в силу ряда мистических причин. Хаусхофер оказывал влияние на Гитлера через Гесса. Когда Гитлер слушал предсказания подобных людей, он делал это с суеверным вниманием и полным доверием. Англичане в конце концов переманили его личного астролога Луиса де Воля, работавшего по инструкциям секретных служб объединенной разведки союзников в Нью- Йорке с 1941 года. Он был венгром

по национальности и жил за счет финансирования, производимого через британских агентов. Один из них, Бен Леви, британский драматург и член парламента, каждую неделю карабкался по ступеням черной лестницы в нью-йоркской гостинице, чтобы заплатить ему в долларах. В задачи Луиса де Воля входило приводить свои предсказания в соответствие с мировыми событиями и время от времени предсказывать Гитлеру неминуемое поражение. Еще один прорицатель в Каире был подкуплен для того, чтобы поместить планету Гитлера — Нептун — в Дом Смерти. Считалось, что через какое-то время это доведет Гитлера до самоубийства.

Вместо того чтобы изолировать Хаусхофера, Борман нацеливал его на долгие беседы с Гессом. Пока Гитлер готовился к войне с Россией, Борман следил за тем, чтобы Хаусхофер сосредоточился на Гессе. Профессор, «ведомый звездами», обратился с письмом к герцогу Гамильтону, который, по его предположению, обладал особым влиянием на короля. Но герцог ему не ответил. Тем временем профессор сказал Гессу, что ему трижды снился сон, в котором заместитель фюрера управлял самолетом, а затем входил в огромный замок с клетчатыми гобеленами на стенах.

Заместитель фюрера быстро понял, что это значит. В октябре 1940 года он обсудил эту идею с Гитлером. Брат Бормана Альберт присутствовал при данном разговоре. Гитлер тогда не соглашался с предложением Гесса отложить нападение на Советский Союз, пока в соответствии с предсказаниями профессора не будет достигнуто мирное соглашение с Великобританией. В течение следующих месяцев Альберт докладывал Борману о растущем разрыве между амбициями Гитлера и идеями Гесса.

Сын Ильзе Гесс, жены заместителя фюрера, четырех лет, необычайно походил на Мартина Бормана, хотя никто никогда не сделал никаких предположений относительно причин такого поразительного сходства. Однако говаривали про гомосексуальность Рудольфа, и Борман поддерживал эту репутацию, распуская слухи, будто Гесс демонстрировал свою мужественность способами, которые вряд ли можно было назвать нормальными. Ильзе удивляло, что Борман одобрял идеи профессора в частных беседах, совершенно отвергая их на публике. Впоследствии она называла Бормана беспринципным карьеристом, лестью снискавшим любовь ее супруга. Это интересная мысль! В любом случае не было предпринято практически никаких усилий, чтобы запретить Гессу совершать продолжительные полеты, длившиеся до двух часов и более.

Итак, Гесс совершил свой полет в Англию и был поражен, когда попал в британскую тюрьму. Там он, встречаясь с лордом Бивербруком, говорил о приближавшемся завоевании Советским Союзом всего мира. Бивербрук доложил Черчиллю, что Гесс совершенно здоров: «Возможно, у него ненормальное представление о себе, но он не сумасшедший».

Черчилль сообщил Рузвельту, что заместитель министра не проявляет признаков сумасшествия и вообще вполне здоров. Затем он задумался над новой ролью Мартина Бормана. Этот пробел в разведывательных данных требовалось восполнить. Никто не имел о Бормане достаточных сведений для того, чтобы делать какие-либо утверждения. Последующие разговоры с Гессом укрепили подозрения, что Борман преднамеренно навел его на мысль об этой странной миссии.

Что бы ни говорила госпожа Гесс о Бормане, она позволяла ему проводить немало времени со своим сыном Вольфом. Между ними возникла крепкая дружба, и после войны, во время поиска Бормана, слежка была установлена и за молодым Вольфом Гессом, как и за всеми членами семьи Борманов!

Ответные действия Бормана, последовавшие за заявлениями Гитлера о том, будто его заместитель страдает галлюцинациями,

были предсказуемы. Юный адъютант Гесса капитан Карлхайнц Пинч, живший рядом с Гессами в окрестностях Мюнхена (в Пуллахе), был приглашен на обед к фюреру. Пинч вошел, держа в руках письмо, которое Гесс попросил доставить Гитлеру. После обеда Гитлер взглянул на Бормана. Коротко кивнув, Мартин встал и объявил Пинчу, что тот арестован. Два телохранителя вошли в зал и увели его. Пинча послали на русский фронт, где он был взят в плен и подвергнут «допросам с пристрастием». Спустя годы, вернувшись, как ни странно, на родину, Пинч говорил, что по прошествии этих лет ему стало ясно, что Борман таким образом заставил его замолчать, так как ему было слишком много известно о той роли, которую Борман сыграл в заговоре, ставшем для Гесса фатальным.

После побега мужа госпожу Гесс выселили из берлинской квартиры, расположенной на третьем этаже дома номер 64 по Вильгельмштрассе. Ей приказали составить перечень вещей, принадлежавших Гессу, а его дом на Гартхаузерштрассе был конфискован. Ответственность за указанные действия приписывали Борману. Однако спустя многие годы при изучении полицейских записей выяснилось, что эти приказы отдавал шеф гестапо Мюллер.

Когда Бивербрук делился со Сталиным своими впечатлениями о миссии Гесса, в их разговоре наступила длинная пауза: предложение об объединении нацистской Германии с Великобританией против России действительно потрясло Сталина, вспоминал позднее Бивербрук.

В СССР подозревали следующее: Борман убедил Гесса бежать, поскольку Борман был британским агентом; несмотря на провал миссии Гесса, она позволила Борману наладить прямой контакт с британской разведкой и Борман оставался британским агентом до самого конца войны. Начиная с этого времени рядом с Борманом всегда находился Мюллер. Говорили, что Мюллер «следил за соблюдением интересов Сталина». Этакий неуклюжий немецкий юмор был связан со стажировкой Мюллера в России.

ПЕРЕДВИЖКИ ДРУЗЕЙ И ВРАГОВ

Приземистый человек прошел на платформу вслед за Гитлером, затем неожиданно присоединился к группе генералов в высоких сапогах.

— Хорошо, прокрутите пленку обратно.

Девушка в Лондонском архиве нажала на кнопку, и фигурки вновь замелькали на экране.

— Теперь включите оба проектора.

Две пленки стали проецироваться рядом: одна зернистая и поцарапанная, вторая красочная. На одной Борман был на нацистском собрании, а другая запечатлела немецкого фермера на берегу притока Амазонки. У обеих фигур обнаруживалось явное сходство жестов. Прокручивая пленки одну рядом с другой, можно было синхронизировать движения пухлого мужчины сорока с небольшим лет и старого крестьянина семидесяти двух лет. Странно!

«Вы напали на след», — сказал Норман Кларк, иностранный управляющий крупного лондонского агентства новостных фильмов «Визньюз». Он был редактором Стивенсона в либеральной «Хронике новостей». Они стояли в помещении, где агентство хранило миллионы метров военных пленок. Кларк подошел к режиссеру, боровшемуся еще с одной коробкой с тридцатипятимиллиметровой пленкой. На то, чтобы просмотреть эту пленку, найденную после окончания войны в укрытии в Баварских Альпах, должны были уйти долгие часы. В 1972 году эти пленки таинственным образом обнаружились в «швейцарских пещерах» в результате соглашения между американскими компаниями признать авторские права. Британцы же до сих пор отказывались удовлетворить финансовые претензии поставщиков.

Над собравшимися в хранилище стояла безмятежная тишина, во дворах частных домов цвели розы.

Борман мелькал на пленках то тут, то там, но появлялся лишь на несколько секунд, и оказалось очень трудно опознать его наверняка. Была видна лишь немного сутулая фигура с плоским чемоданом и неизменной улыбкой на лице. И всегда за спиной Бормана находился один и тот же щеголеватый человечек в серой куртке и черных бриджах — шеф гестапо Мюллер. В этой толпе он выглядел неожиданно привлекательно.