Партайгеноссе. Жизнь и смерть Мартина Бормана

Николаев Николай Николаевич

Сначала в работе организации (SS-Angeh^origen — ODESSA) были проблемы. Личному бухгалтеру Бормана, обладавшему богатой фантазией, экономисту Гельмуту фон Гуммелю пришлось закопать клад из золотых монет на сумму около 5 миллионов долларов рядом с убежищем Гитлера, прежде чем уйти в подполье. Ему не удалось установить связь с «Хаддадом Саидом» — в реальности капитаном СС Францем Рештелем, организатором побегов, впоследствии курсировавшим по делам Братства между Испанией и Уругваем.

В то время пути отступления были довольно надежными. Дороги соединяли так называемые «распределительные центры», и через каждые 80 километров пути располагались укрытия. Сотрудники станций знали только о предыдущем и следующем остановочном пункте. Именно поэтому система получила свое название — «Паук» (die Spinne). Основными направлениями являлись сухопутная дорога между Гамбургом и Римом и водный путь Гамбург — Генуя. Часть

маршрутов во многом совпадала с тайными путями, по которым переправляли евреев. Поэтому основное из того, что оказалось известно об ODESSA и ее более развитом партнере — «Пауке» (использовавшемся только для проведения крупномасштабных операций), произошло благодаря израильским сановникам, бывшим в первые послевоенные годы экспертами по перемещению из Европы тысяч выживших евреев. Так, Анте Павелич, нацистский глава отделившегося Хорватского государства, бежал, использовав дорогу, частично совпадавшую с еврейским маршрутом в Рим. Там католическая церковь приютила половину выживших из восьми тысяч римских евреев. И в это же время такая же помощь была оказана беглым нацистам.

Лагеря беженцев использовались для установки контактов. Но и Борман, вероятно, был поражен тем, с какой скоростью развивалась и совершенствовалась эта изначально примитивная система. К 1955 году немецкие военнопленные, возвращавшиеся из Советского Союза, направлялись к адвокатам, защищавшим их интересы. ODESSA занималась юридическими вопросами и оценивала отношение общества к возвращавшимся нацистам, а подконтрольная ей организация HTAG (акроним «Солдатского общества взаимопомощи бывших военнослужащих» войск СС) прибегала к политическому давлению в Германии и за рубежом, чтобы облегчить их положение. Например, благодаря HТAG Бонн позволил бывшим офицерам СС служить в новой федеральной армии, сохранив при этом те звания, которые они носили при Гитлере. HТAG продемонстрировало, насколько изменилось положение, позволив публично выступить на публике генералу Курту («Танку») Майеру, командиру СС, приговоренному канадским трибуналом к смерти. 20 мая 1960 года Майер оказался не только далек от того, чтобы быть казненным, но находился на свободе и вещал с трибуны на митинге, организованном HТAG, он признавал: «Ветераны СС должны продолжить сражаться за то дело, за которое пали наши братья». Никто не поставил под сомнение подразумевавшуюся в этом заявлении мысль о том, что погибшие канадцы (истребление которых стало причиной смертного приговора, вынесенного Майеру) пали за неправое дело.

Подобное наглое переосмысление ценностей шокировало тех, кто сражался с фашизмом. Это продемонстрировало, сколь быстро под материнским крылом ODESSA пышным цветом вновь расцветали национал-социалистические идеи. Было ясно, что изобретательность Бормана и его приспешников неисчерпаема. Развитие новой организации поражало не меньше, чем рост AHSDI — Фонда немецкой промышленности Адольфа Гитлера. С 1933 года он предоставлял в распоряжение Бормана взносы, делавшиеся немецкими промышленниками. Каждый год они давали все больше, и каждый год Борман превращал строительство Третьего рейха во все более причудливое предприятие. Через десять лет фонд предоставил Гитлеру денежные средства, достаточные для того, чтобы править Европой и ломиться в ворота Кремля. Тайный подъем ODESSA происходил медленнее, а изменения внутри нее были менее заметными.

«Нацистский режим в Германии разработал хорошо продуманный план по сохранению нацистских доктрин в послевоенное время, — докладывал исследовательско-аналитический отдел Бюро стратегических служб США в марте 1945 года. — Некоторые из этих планов уже находятся в стадии реализации, а другие готовы к крупномасштабному запуску сразу после прекращения военных действий в Европе».

Этот вывод основывался на дешифровках радиопереговоров между Германией и секретными станциями в Южной Америке. Сообщения были перехвачены базой британской разведки на Бермудах, работавшей совместно с американскими дешифровщиками. Большинство переговоров велось между Берлином и Буэнос-Айресом. Сообщения транслировались через мощный передатчик немецких военно-морских сил в Бордо, на территории оккупированной Франции.

В штабе «Малыша Билла» — Стивенсона в Нью-Йорке — обрабатывалось огромное количество секретных сообщений, доходившее до миллиона кодовых сочетаний в день. Разведданные относительно нацистов в Южной Америке в основном собирались сетью Стивенсона, исходя из целей иностранной политики США в этом регионе. Он посылал генералу Доновану столько данных, сколько мог, зная, что УСО собрало «команду самых талантливых аналитиков за всю историю разведки». В ответ американские разведчики также передавали британцам интересовавшую их информацию. Особенно в этом отличился Аллен Даллес,

возглавлявший в то время отделение БСС в Швейцарии, который однажды завладел микропленками, содержавшими около двух тысяч фотокопий документов немецкой дипломатической переписки за восемнадцать месяцев. Большая часть этой переписки оказалась напрямую связана с планами немцев в Южной Америке, и таким образом было обеспечено независимое подтверждение информации, полученной через радиоперехваты У.Стивенсона.

Немецкие послевоенные планы, по мнению аналитиков БСС, сводились к следующему: «Члены нацистской партии, немецкие промышленники и немецкие военные, поняв, что победы уже не достичь, развивают теперь послевоенные коммерческие проекты, стараясь возобновить и укрепить дружеские связи в иностранных деловых кругах, подтвердить довоенные соглашения.

Немецкие технические специалисты, культурологи и тайные агенты имеют хорошо продуманные планы по внедрению в зарубежные страны с целью развития экономических, культурных и политических связей. Немецкие технические специалисты и ученые должны быть доступны в качестве дешевого персонала промышленных предприятий и технических училищ в зарубежных странах. Немецкий капитал и планы создания сверхр-современных технических учебных заведений и научно-исследовательских лабораторий необходимо предлагать на наиболее выгодных условиях, так как это предоставит немцам превосходную возможность создавать и совершенствовать новое оружие».

Несколько видоизмененная версия этого доклада была обнаружена в документах Государственного департамента и министерства иностранных дел США: «Мы располагаем фотокопиями нескольких томов немецких планов, включая программу пропаганды, направленную на устранение союзнических контрольных мер путем «смягчения» позиций союзников через призывы к «справедливому» обращению с немцами. Позднее программа должна быть расширена и усилена с целью возрождения нацистских доктрин и продвижения немецких амбиций достижения мирового господства. Если не разобраться с этими планами, они будут представлять постоянную угрозу послевоенному миру и безопасности».

Союзники устанавливали тайные связи с влиятельными немцами, которых можно было убедить помогать им в самые тяжелые месяцы войны. Мотивы этих немцев имели свои особенности. Сейчас это может показаться элементарным, но в то время все было не столь очевидно. Существовали немецкие высокопоставленные военные, стремившиеся любым способом избежать негативных последствий поражения и утверждавшие, что они сражались с большевизмом, а ни с чем бы то ни было иным. Имелись и партийные чиновники, главы СС и гестапо, а также разочаровавшиеся немецкие разведчики, желавшие выбраться из развалин рейха, чтобы возродить свою веру за границей и вновь посеять ее в восстановленной Германии, когда военные воспоминания ослабнут. Для этих нацистов, чуждых компромиссам, были особенно важны многотомные записки увлекавшегося литературной деятельностью евангелиста движения — Мартина Бормана. К этим «Бумагам Бормана», как их назвали впоследствии, относились с таким же трепетом, как к величайшим религиозным писаниям прошлого или же к работам Маркса и Ленина.

Было известно, что Борман подготовил эти записки задолго до того, как покинул горящие руины Берлина. «Георг Вуд», высокопоставленный чиновник министерства иностранных дел Германии, снабдил этими сведениями Аллена Даллеса наряду с информацией по немецким шпионским сетям, способным предоставить нацистам транспорт и убежище. Подобные ему информаторы докладывали, что фюрер лично уполномочил Бормана взять под свою ответственность целый отдел стенографисток, которые печатали все новые порции мыслей верховного вождя национал-социалистического движения. Таким образом должна была быть сохранена нацистская вера.

Перед тем как развернулась полномасштабная охота на Бормана, противостояние между Западом и Советским Союзом привело к появлению новых приоритетов. В таком политическом климате внимание союзников уже не фокусировалось на беглых военных преступниках, которым и так способствовала и обстановка в Европе, лежавшей в развалинах, и система разнообразных нацистских организаций, на которые Борман рассчитывал в случае побега и необходимости надежной перевозки своих бумаг и финансов.

На момент капитуляции Германии в национал-социалистической партии числилось восемь миллионов человек. Будучи почетным членом СС, Борман принадлежал к тем сотням высокопоставленных немцев, что имели право носить знак черепа, черную форму и значок из двух рунических S. Слово «почетный» придумали не нацисты. В атмосфере тех фанатичных лет принадлежать к СС было почетно. В эсэсовской гвардии рейхсканцелярии служили мужчины, подобранные туда за высокий рост, стройную фигуру, голубые глаза и светлые волосы — словом, обладавшие тем типом мужской красоты, от которого, как говорят, Гитлер получал особое удовольствие.