Партиец
Шрифт:
— У нас две улицы параллельно идут, — делился дед, попивая горячий чай. От самогонки отказался, а дымить в доме самокруткой ему мама не разрешила. — Одна из красного кирпича, а вторая, наша, из того, что ты придумал. Я сначала грешным делом думал, что не повезло мне. Из красного кирпича — оно как-то привычнее. А тут еще и узнал, кто этот кирпич придумал, — немного виновато посмотрел он в мою сторону. — Но когда у соседей жалобы пошли на щели в стенах, как продувает их с осени по весну, а у нас ниче такого нет — тут-то и понял, как свезло мне. Спасибо тебе, Сергей, от всего обчества, — вдруг встал и поклонился он.
— Дед Демьян, ты чего? — вскочил я следом. — Я же для всех старался. И для себя тоже. Сам видишь — мы в таком же доме живем.
Тот,
В июле мне пришла первая зарплата — за составление законов. Было неожиданно и приятно. До университета я жил за счет работы на заводе. Первый курс больше на деньги от отца, из-за чего было стыдно. Очень тогда в тему была Ленинская премия. Со второго курса уже начали мне стипендию давать — за отличное окончание первого года учебы. А сейчас вот еще один источник дохода появился. К тому же товарищ Сталин не поскупился и мне сделали расчет за несколько месяцев работы. Сумма получилась даже выше, чем за премию. Но дальше согласно расчетке она будет около трехсот рублей в месяц. Провели меня как сотрудника Центрального Исполнительного комитета. Дали мелкую должность, но все равно — круто. Фактически я теперь работал в государственном аппарате правительства. Примерно то же самое, как если бы в моей прошлой жизни удалось устроиться в Госдуму.
А в конце августа ко мне прибежал Борька с выпученными глазами и криком:
— Серег, ты не поверишь!!!
Глава 9
Август — октябрь 1929 года
Лицо друга светилось от восторга и переполняемой его гордости.
— Не томи, выкладывай, — поторопил я его.
Неужто он сам самолет разработал? Но нет. Все оказалось намного проще.
— Туполев ваш ТБ-1 готовит к межконтинентальному перелету! Москва — Нью-Йорк! Представляешь, насколько наша авиация далеко шагнула, что такой полет стал возможен?!
Борьку переполняло счастье и гордость за советскую науку. Пусть даже он напрямую к событию не был причастен, однако ему было все равно. Невольно его радость передалась и мне. Действительно, сейчас подобный полет — все равно, что первый полет в космос. Вроде и все заранее подготовлено и отработано, но пойти может как угодно. И само событие — мирового масштаба.
Я не выдержал и тут же собрался в «гости» к Андрею Николаевичу. Борька увязался со мной, в надежде лично поговорить с конструктором и может даже хоть одним глазком взглянуть на самолет, которому предстоял исторический полет.
Самолетов оказалось два. Основной и дублирующий. Что лишь сильнее в моих глазах сделало сходство полета с космическим. У Королева вроде тоже всегда был запасной корабль на случай аварии. Сами самолеты хоть и напоминали те, что мы когда-то с Андреем Николаевичем сделали, но были кардинально модернизированы. Тут и радиостанцию на них поставили, и утеплили, да и прочих изменений во внутренностях самолета хватало. Но облик остался прежним.
У самолета уже и название было собственное — Страна Советов. Говорящее, чтобы в мире никто не перепутал, кто именно совершил первый полет через океан. Но тут меня Туполев был вынужден огорчить. Через океан уже летали, причем еще аж в 1919 году. Правда через Атлантический, а наши решили перелететь через Тихий, перед этим пролетев над всем Союзом. Но главное в полете, как признался Андрей Николаевич, был не столько технический, сколько политический момент. Изоляция с другими странами еще ощущалась. С Китаем так и вообще за лето расплевались — сразу после того, как они захватили ветку КВЖД. А СССР было жизненно необходимо восстановить хоть часть отношений — иначе индустриализация грозила не состояться. И сделать это не с позиции просящего, а как равный партнер. Вот наше правительство и устремило свой
Полет начался восьмого августа, но цели своей не достиг. Из-за ошибки в расчетах не хватило топлива до оборудованного аэродрома, и при вынужденной посадке произошла авария под Читой. Второй самолет запускали уже 23 числа. И вот он уже полностью выполнил летную программу.
Встретили наш самолет в Америке тепло. Экипаж даже позвал к себе на завод сам Генри Форд, что тоже было положительным знаком. Сотрудничеству между СССР и США быть!
Все лето я в основном работал с Жижиленко и Вышинским. Занятий не было, по линии комсомола тоже лекции в школах не планировались. Да и на Люду теперь время свое не тратил. Вообще за девушками не бегал. Еще не прошли чувства. Вот и занимался доводкой законов. Благодаря этому удалось полностью проработать основные постановления и даже прописать часть статей для трудового кодекса. Ну и про методички для пояснения законов рабочим не забывал. Правки в постановления тут же были приняты и утверждены, а я опять поехал по деревням да селам — на месте посмотреть, как они выполняются. Часть-то основного «базиса» еще с весны была принята.
Объехать решил те же деревни, в которых был в прошлый раз. На мой взгляд, так сравнение нагляднее получится. Это как раз было где-то в середине августа, после первого неудавшегося межконтинентального полета.
Знакомая деревня, где главой сельсовета был Алексей Иванович, встретила меня пустотой. Почти все были в полях, как мне пояснила девчонка лет десяти. Дома остались вот такие как она — уже достаточно взрослые, чтобы постоянного пригляда не требовалось, но еще маленькие для тяжелой работы в поле. Она же и за хозяйством присматривала, как в своем доме, так и у соседей. От нечего делать, решил с ней поболтать. Все равно взрослых ждать — не искать же мне их по всей округе.
— Как у вас живется теперь? Изменилось ли чего?
Девчонка, представившаяся Лизкой, с подозрением посмотрела на меня.
— А вы, дядя, кто будете?
— Журналист я. Приезжал уже к вам по весне.
— Ничего я вам не скажу! — тут же заявила малявка, ошарашив меня.
— Это почему?
— Папка ругался очень на вас. Говорит, из-за вас у нас хуже стало.
— Да? А чем хуже-то?
— Не знаю, только папка недоволен был.
Девчонка демонстративно отвернулась и надулась. Однако сбегать не спешила, и я решил попробовать снова ее разговорить.
— Так я же и хочу узнать все, чтобы при надобности исправить. Если хуже стало — так в чем?
— Корову нашу забрали! — наконец буркнула Лизка. — Сказали, в ферму ее отдадут. Вообще всех коров отняли. Ни одной в деревне не осталось! Только куры.
— А лошадей тоже нет?
— Лошади есть, — нехотя призналась девчонка. — Три.
— И все? Новых не дали?
— Одну, — буркнула она все еще недовольно. — Только папка говорит, что это капля в море. Надо больше.
— Так наверное нет больше, вот и не дали, — развел я руками.
Тут из соседнего дома прибежал паренек примерно ее возраста, и я переключился на него. Он подтвердил слова Лизки, добавив, что «дядька Петро больше с ними не живет». Раскулачили. Тот попытался сопротивляться, в дом не пускал, так приехали милиционеры и силой его вывели. После чего забрали. В доме же организовали деревенский клуб, оставив родным Самойлова лишь две комнаты. Участок при доме теперь обрабатывает его родня с помощью еще двух соседских семей. Весь урожай, причем со всех дворов, грозятся сначала забрать. Для этого строится овощехранилище, а после — поделить. Кому сколько достанется, дети не знали. Только вот их родители были жутко недовольны. Довольных в деревне теперь, как я понял, вообще не было. Даже бедняки ругались. Последние из-за того, что их работать заставляют и не дали поживиться за счет кулака Самойлова. А тех, кто работать не хотят, «тоже дядьки милиционеры увезли».