Партиец
Шрифт:
Как-то внезапно стал замечать повышенный интерес со стороны девушек нашего университета к себе. Внимание и раньше было, но все знали, что у меня есть Люда. А кто не знал — тем объяснили. Ну и я не проявлял к однокурсницам внимания. Однако с Людой я расстался, и это довольно быстро стало известно. Но либо девчонки выжидали — вдруг я с Людой снова сойдусь — либо же я раньше не замечал их «расстрела» глазами своей персоны, погрузившись в работу. Да и лето потом вскоре настало, не видел я их три месяца. Но вот сейчас знаки внимания женской половины я стал ощущать особенно остро.
То соберутся группкой по трое и смеются, смотря в мою сторону. То вроде бы случайно натыкаются на меня. И обязательно при этом что-то выронят, выставив так, словно это я виноват
Из всех девчонок в нашем университете, кто обращал на меня внимание, выделялись лишь двое: Женя Васюрина и Катя. Последняя как-то подошла ко мне и извинилась! за свое поведение, после чего предложила просто общаться. Никаких намеков на что-то больше. Я согласился.
А вот с Васюриной вышло иначе. Эта пробивная девка дождалась меня после пар, уточнила — есть ли у меня девушка, а когда узнала что ее нет — в лоб спросила, хочу ли я с ней встречаться!
— Неожиданное предложение, — только и выдавил я из себя тогда.
Так откровенно меня еще не «клеили».
— Из нас выйдет хорошая пара, — уверенно продолжала тогда Женя. — Оба в комсомоле состоим. Являемся примером для других. Не дурны собой, рядом хорошо будем смотреться. Никто не удивится, если мы станем встречаться. Урона репутации ни для кого из нас тоже не будет. Ну и сможем удовлетворять друг друга.
Такая беспардонность меня ошеломила. Честность, прямолинейность и способность идти к своей цели напрямик, сметая любые преграды — пожалуй, это как раз про Женю. О любви она даже не заикалась, только грубый расчет.
— Обещаю быть верной, — добавила она, увидев мои сомнения и желание отказать.
— Я… подумаю, — получила она мой ответ.
Сразу отказываться не стал. Уж не знаю, почему. А Женя, не удовлетворившаяся таким ответом, тут же затащила меня в пустую аудиторию, где продемонстрировала, насколько она может быть активной не только на собраниях, но и в постели. Это был первый мой секс в новой жизни. Не будь опыта из прошлой — и я бы «поплыл». Васюрина оказалась вполне себе опытной любовницей и уж точно не девственницей. Это для меня и стало решающим аргументом.
— Со стороны мы может и отличной парой будем казаться, — говорил я, приходя в себя. — Но совсем без чувств по голому расчету я не могу.
— Зря, — тоже восстанавливая дыхание, заметила Женя. — Браки по расчету — самые крепкие.
— Может быть, — не стал я с ней спорить. — Пока же предлагаю сотрудничество.
Отказываться от такого секса тоже не хотелось.
— Хорошо, — кивнула девушка и ушла.
Но вскоре все же пришлось придумывать, в чем наше сотрудничество будет выражаться, кроме «горизонтальной плоскости». Единственное, что мне пришло в голову, это написание методичек к создаваемым законам. Слог у девушки оказался хорошим, фразы для стенгазет и статей в комсомольскую университетскую газету были лаконичными и понятными. Так она еще и рисовала не плохо. Единственное — потребовала, чтобы в методичках появилось и ее имя среди авторов. А вскоре я еще больше удивился, когда узнал, что она записалась на дополнительные лекции по праву. И это при том, что она учится на медицинском факультете! Как она этого добилась, я предпочитал не думать. Сам не ожидал, что у меня появятся собственнические инстинкты по отношению к девушке и сама мысль, что она может спать еще с кем-то, доставляла физический дискомфорт.
С Алкснисом Яковом Ивановичем я познакомился лишь через неделю после той памятной встречи у Сталина. Это оказался молодой мужчина около тридцати лет, весьма улыбчивый и харизматичный. А самое удивительное, что он занимал пост заместителя начальника управления военно-воздушными силами! Вообще молодые мужчины в армии и правительстве в это время являлись нормой. Убеленные сединами
Яков Иванович если и удивился моему назначению, то вида не подал. Общались мы свободно, офицер старался вникнуть в тонкости авиационного дела. И не для «галочки», а по-настоящему. С ним было легко и приятно обсуждать модели самолетов, в чем отличия бомбардировщика от штурмовика, а моноплана от биплана. Где может пригодиться проектируемый ЦАГИ вертолет, и какое будущее у авиации в целом. Какой-то снисходительности ко мне я не заметил. Это тешило мое самолюбие.
С ним же мы посетили все КБ, которые занимались созданием самолетов. Для этого даже пришлось на пару дней отлучиться из Москвы — авиацией занимались и в иных городах, в том же Киеве и Ленинграде. Я был очень удивлен, когда узнал, что Яков Иванович помимо поста в ВВС РККА является еще и председателем редакционной коллегии журнала «Вестник воздушного флота». Да и сам буквально в этом году прошел летные курсы в Качинской школе летчиков. Деятельный и энергичный — он и меня заражал своей энергией и оптимизмом.
Николай Николаевич при нашем посещении его КБ отнесся к Алкснису с прохладцей. При личном разговоре он пояснил мне:
— Меня же изначально к расстрелу приговорили. Уже и приказ был подписан. Тогда Яков Иванович приходил, предлагал свою «помощь», — криво усмехнулся Поликарпов. — Перейти под его начало в новое КБ закрытого типа. Фактически — заниматься созданием самолетов, но в тюремных условиях. Вроде это и лучше расстрела, но почему нельзя было просто пообещать, что во всем разберется и поможет выйти? Самолеты-то я никогда не отказывался создавать.
В целом, сотрудничество с Алкснисом было плодотворным. Он прислушивался к моему мнению, хотя оно для офицера и не было решающим. Скорее, я дополнял какие-то его мысли, или объяснял пока еще не понятные моменты по технической стороне вопроса. Но Яков Иванович быстро заполнял пробелы и, чувствую, скоро уже станет разбираться в устройстве самолета не хуже меня. Именно Алкснис в середине ноября предложил мне невиданную вещь — отправиться в зону боевых действий, чтобы посмотреть на работу самолетов в боевых условиях лично.
— Это куда же ехать придется? — спросил я его ошарашенно.
— На Дальний восток. Там с Китаем вооруженный конфликт еще с августа развивается. Ну так что? Поедешь?
Глава 11
Ноябрь — декабрь 1929 года
Первой моей мыслью было отказаться. Ну зачем мне эта поездка? У меня и так дел по горло! Хорошо хоть с законами по «седьмому часу» мы с Александром Александровичем почти закончили. Осталось лишь кое-какие правки последние внести, на что нам Вышинский указал, и все. Но вот законодательная база для коллективизации проработана лишь наполовину. Это я еще о внесении статей в кодекс молчу — там мы только приступили к работе. А методички для крестьян? Да, Женя теперь помогает мне их писать, но откуда ей брать информацию? Я ведь ей рассказываю основные мысли, а она их переписывает в краткую и понятную форму. У меня тоже получается понятно, но не всегда кратко. А уж какие они картинки объяснительные рисует! Художник, с которым я работал до нее, до такой точности не дотягивает. Просто сложно мне объяснить было человеку, что именно я хочу. Да и не всегда я могу сам представить, какая пояснительная картинка лучше подойдет. Тут у Жени лучше получается. Плюс — учеба. Да и на днях Михаил Ефимович весточку передавал. Снова хочет меня привлечь к какому-то делу. Может, и опять по заводам пойдем, а может и что иное задумал. Он прямо мне об этом в письме не сообщал.