Партиец
Шрифт:
Блин, и что теперь делать? Искать Яна Эрнестовича? А есть ли смысл? Может потому он мне ничего и не ответил, что посчитал, что теперь не имеет к перевозкам никакого отношения? И если да, то мне как быть? С новым наркомом путей сообщения знакомиться? Выходит так. Во всяком случае, это быстрее, чем искать Рудзутака.
— Вы еще здесь? — заметила секретарь, что я никуда не ушел.
— Да. Раз Яна Эрнестовича нет, сообщите новому наркому о моем приходе.
— С чего это? — фыркнула дама. — Здесь не проходной двор. Если вы знакомы с
— У меня поручение от товарища Сталина, — надавил я на нее голосом. — И я должен его выполнить в сотрудничестве с наркомом путей сообщения. Раз это уже не Ян Эрнестович, то я хочу встретиться с новым наркомом.
Дама только пренебрежительно фыркнула.
— Ты ври, да не завирайся. Такой молодой, а уже лжет напропалую.
— Если я сейчас же не встречусь с новым наркомом, у вас будут большие проблемы, — начал раздражаться я.
Как-то я отвык, что мне могут отказать. Раньше хотя бы докладывали о моем приходе, даже если не знали меня в лицо. А тут — секретарь просто грудью встала на защиту своего начальства и отступать не намеревалась.
— Пугать он меня еще будет! Нет, вы это слышали? — словно кто-то кроме нас был в приемной, спросила в воздух дама. — А ну иди отсюда, пока я действительно не доложила о тебе. Тогда одним знакомством с милицией за хулиганство ты не отделаешься!
Мне надоело с ней препираться, и я молча двинулся к двери в кабинет наркома. Женщина с удивительной сноровкой встала на моем пути. Даже не ожидал этого от сорокалетней и довольно полной дамы. Так еще и руки в стороны расставила, чтобы я уж точно мимо не прошел.
— Кыш отсюда! — воскликнула она.
Чем видимо все же привлекла внимание своего начальства. Я не успел ей что-то ответить, как дверь в кабинет открылась, и оттуда вышел мужчина с недовольным выражением на лице. Почти лысый, лишь чуток коротких волос по бокам головы, небольшая щетка усов и большие карие глаза, смотрящие не только недовольно, но и одновременно печально.
— Что здесь происходит, Марина Авдотьевна?
— Да проходимец какой-то, Моисей Львович, — отозвалась дама. — Не обращайте…
— Здравствуйте, — перебил я ее, сдвинув в сторону.
Она от моей наглости аж дар речи потеряла и готова был-вот накинуться на меня с кулаками.
— Сергей Огнев, — протянул я руку мужчине.
Тот сначала посмотрела на мою руку удивленно, но потом его лицо озарило понимание, и он пожал ее.
— Все в порядке, Марина Авдотьевна, — повернулся он к женщине. — Это ко мне. Проходите, товарищ Огнев.
Что-то недовольно бурча себе под нос, секретарь все же вернулась за свой стол. А мы с новым наркомом прошли в его кабинет.
Моисей Львович РухимОвич в процессе разговора оказался дядькой весьма простым, словесные кружева не плел. Меня он узнал благодаря упоминанию в газетах. А вот про мое задание от товарища Сталина был не в курсе. И это при том, что свою должность
Та стала отпираться, что ничего не видела и знать ни о каком черновике не знает.
— Придется звать товарища Савинкова, — вздохнул я. — Я же через него передавал бумаги. Может он их напрямую Яну Эрнестовичу передал?
Вот тут секретарь как-то странно замялась, что привлекло не только мое внимание, но и Моисея Львовича.
— Марина, товарищ Савинков…
— Из ОГПУ, — подсказал я наркому.
— Из ОГПУ, — повторил он, — приходил? Передавал бумаги?
— Ну мало ли кто приходил? Да и те бумаги — ни печати нет никакой, написаны от руки коряво, да еще бред всякий. Ну что я могла подумать? — пошла она в атаку. — Не иначе, какой прожектер сумел просунуть свою писульку!
— Человеку из ОГПУ? — посмотрели мы с РухимОвичем на нее, как на дуру.
А она похоже дура и есть. Да еще инициативная.
— Где бумаги? — строго спросил ее нарком.
— Да там, — махнула она рукой. — На столе где-то.
Бумаги оказались не на столе, а в ящике. Причем в самом дальнем. Да еще и накрытые сверху бутербродом, из-за чего изрядно испачкались. Моисей Львович как это увидел, так посмотрел на Марину Авдотьевну, что мы оба поняли — работать ей осталось до конца дня. А потом искать новое место.
Забрав бумаги, мы вернулись в кабинет наркома, и он быстро пролистал их при мне. После чего пообещал в кратчайшие сроки изучить их и связаться со мной по итогу.
— У Яна Эрнестовича помощники вроде были, которые этой темой занимались, — сказал я напоследок. — Если они еще работают здесь, смогли бы помочь вам.
— Я разберусь, — кивнул мужчина, после чего мы попрощались.
Когда парень ушел, Моисей Львович снова посмотрел на лежащие перед ним бумаги. Правда ли то, что он говорит? Или решил воспользоваться знакомством с товарищем Сталиным? Проверить это легко, а заодно если правда — попенять бывшему наркому, что тот не рассказал о такой важной информации при передаче дел.
В силу своей должности у Моисея Львовича был в кабинете собственный телефон — огромная редкость пока что для страны. И такой же был у товарища Рудзутака. Так что откладывать проверку РухимОвич не стал.
— Девушка? Рухимович на проводе. Соедините с Комитетом по химизации. С товарищем Рудзутаком.
Через пару минут ожидания, в трубке раздался знакомый голос бывшего наркома путей сообщения.
— Ян Эрнестович? Это Моисей Львович. Тут ко мне парень один пришел — Сергей Огнев, вы его знаете?.. Даже так. Тогда как так получилось, что я не в курсе? Неудобно перед ним вышло… Значит, не соврал он мне?.. Ясно, я понял. А кто еще работал с ним по этому вопросу?.. Понял. Записал. Но больше такого не допускайте!