Партизанская хроника

Ваупшасов Станислав Алексеевич

— Для кого как!.. Я лично надеюсь на них.

— Вот и хорошо, а теперь нам надо хоть немного поспать, — попросил Жардецкий.

Хозяин постелил на полу.

Утром хозяин ушел на работу. Терновский вышел в город посмотреть на казармы.

В обеденный перерыв железнодорожник привел с собой пожилого мужчину-столяра. Разговорились. Но Рулинский не решался начать речь о деле.

— Да ты говори со мной в открытую, — не выдержал столяр и оглянулся на железнодорожника.

Тот, улыбаясь, кивнул:

— Не

бойся. Павел, это свой человек.

Столяр согласился принять Павла в свою группу.

— Но ведь ты молодой, и люди твоего возраста все уже мобилизованы, — вдруг спохватился хозяин.

— Ничего, я притворюсь инвалидом, — улыбнулся Рулинский.

Ночью он тренировался ходить с вытянутой ногой, а утром, взяв у хозяина топор, заковылял к знакомому столяру.

У входа в казарму молодой, с чуть пробивающимися усиками новобранец внимательно оглядел Павла и хотел его задержать, но тут вмешался столяр.

— Что ты цепляешься? Он идет со мной. Работы много. Начальство разрешило мне взять помощника.

— Коли так, иди. — Солдат отошел в сторону.

Павел зорко смотрел по сторонам. Во дворе офицер, сердито крича, муштровал новобранцев.

В одной из комнат казармы была устроена столярная мастерская. Туда частенько заходили мобилизованные. Они узнавали о родных и вообще, что делается в городе.

Павел молча работал, стараясь прислушиваться к разговорам мобилизованных, узнать их настроение и мысли.

К вечеру в мастерскую зашел пожилой усатый новобранец, бывший колхозник. Он несмело попросил табаку. Павел подал ему кисет и улыбнулся.

— Правительство не обеспечивает?

— Эх, обеспечат они! Веревкой на шею… И влезли же мы в этот капкан… — пугливо озираясь на дверь, произнес усач.

— Да, дела у вас неважные, — задумчиво сказал Павел.

Наступило короткое молчание.

— Послушали, дураки, а теперь ни вперед ни назад. Побежишь домой — смерть от властей, останешься здесь — смерть от партизанской пули, — прошептал новобранец.

— Нужно искать выход, — сказал Павел.

— Поздно, — безнадежно махнул рукой солдат.

В этот момент в мастерскую вошли еще двое, и так хорошо начатый разговор оборвался.

Павел вышел во двор. За конюшней он нашел в заборе проход. Видно, ночью новобранцы уходили через него в город. Павел осмотрел и постарался запомнить местность вокруг казармы.

Вечером он пришел к железнодорожнику и, взяв с собой Жардецкого и Терновского, вернулся к казарме. Павел объяснил, где находятся посты; Жардецкий с Терновским без шума шмыгнули в отверстие в заборе и исчезли в темноте. Через час они возвратились.

— Все разбросали, — устало доложил Юлиан.

— Порядок, — удовлетворенно проговорил Павел.

Утром раньше всех встал Павел, ему хотелось поскорее узнать, как отнеслись мобилизованные к листовкам.

— Лучше

бы тебе сегодня не ходить, — посоветовал Жардецкий.

— Обязательно надо, — возразил Павел и, вытянув ногу, заковылял к двери.

Часовой пропустил его, и Павел прошел в мастерскую. Столяр внимательно осмотрел двор, но воззваний нигде не было.

В обед в мастерскую зашел вчерашний усатый новобранец. Он боязливо осмотрелся, прислушался и торопливо достал из ботинка воззвание.

— Смотрите, что здесь пишут, — прошептал он и протянул листовку Павлу.

Рулинский внимательно прочитал, задумался и, как бы про себя, сказал:

— А может быть, здесь и правда… Партизаны, как ни говори, свои люди. Плохого вам не желают.

— Вот, если б так было, — скороговоркой сказал новобранец, — все сбросили бы это… — Он с отвращением подергал обмундирование.

— И бросайте, — вмешался столяр.

Усач молча стоял, низко опустив голову.

— Где ты взял эту листовку? — спросил Павел.

— Утром, во дворе… Снегом были присыпаны. Все бросились собирать, да офицер заметил. Нас выстроили и обыскали, но не все листовки нашли… Теперь наши мобилизованные читают.

— И что же они думают об этом?

— Не знают, с чего начать. Вот если бы кто посоветовал… — осторожно проговорил усатый новобранец.

— Дело рискованное, но если ты не болтун, я попробую узнать, что вам необходимо делать, — тихо сказал Рулинский. — А ты пока постарайся, чтобы мобилизованные поняли: идти за гитлеровцами — для них позорная гибель.

Вечером партизаны вместе с железнодорожником обсудили дальнейшие действия. Хозяин пообещал установить связь с находящейся рядом со Столбцами партизанской бригадой.

На следующий день он свое обещание выполнил. Оказалось, партизаны этой бригады тоже ведут работу среди солдат.

Вместе с тем Рулинский не прекращал связи с пожилым новобранцем. Дня через два этот усач сообщил Рулинскому, что несколько мобилизованных хотят поговорить с ним от лица батальона.

Ночью Рулинский встретился с ними на окраине Столбцов. Мобилизованные боялись кары за то, что дали вовлечь себя в националистические воинские части, Рулинский заверил, что партизаны примут их как своих обманутых братьев.

Спустя неделю семьсот пятьдесят солдат организованно перешли на сторону партизан, остальные разбежались. Осталось около ста восьмидесяти человек, преимущественно кулаков, фашистских пособников и других преступных, антисоветских элементов.

Терновский, Жардецкий и Рулинский благополучно возвратились в лагерь.

Лещеня поблагодарил их перед строем за успешное выполнение задания горкома партии.

В тот же день Павел Рулинский опять пришел ко мне.

— Дайте мне маломагнитку, я пойду обратно в Столбцы.