Партизаны Подпольной Луны
Шрифт:
* * *
* Исцеляю зад (лат.)
Глава 91.
– Нет, быть того не может! Уж сколько я каталась на муже, и он овладевал мной…
В каких только позах не овладевал… пусть и изредка, но факт остаётся фактом. А я забеременела от одного из мерзавцев, насиловавшего моего Ремуса, единственного на свете любимого мужчину! Не может быть, мне лишь показалось…
Не показалось, и единственное, что мне поможет, это Абортирующее зелье для только что забеременевших.– хоть в панике,
Она не хотела, чтобы мерзкие Ауроры заделали её брюхатой. Не от них нужно рожать наследника роду Люпинов. Она проскользнула мимо мужа, ничего ему не сказав, и пошла промывать влагалище струёй из крана, такой горячей, что сперматозоиды в матке должны просто сдохнуть, сварившись, но…
Было поздно, время, проклятое время, прошедшее с момента оплодотворения, оказалось слишком большим.
После водной процедуры Луна приложила руку к низу живота и поняла, что горячая вода не спасла её. Но где же в министерских подвалах она могла подмыться? Там даже заключённым воду в камеры не провели.
А заключённые были в камерах, собачьих конурах с низким потолком, чтобы не встать, коротких, чтобы и не вытянуться, а только лежать, свернувшись калачиком. Луне даже показалось, что среди заключённых в эти конуры она увидела знакомое, но почти не различимое из-за грязи, покрывающей лицо, развратного Уильяма Уизли, а в соседней камере обретался тоже кто-то ярко-рыжий, каким может быть только Уизли.
Выйдя из ванной и передёргиваясь всем телом от нервной горячки, Луна поведала Ремусу, что с ней случилось. Тот сначала переменился в лице, а потом попросил еле слышимым шёпотом:
– Загаси все свечи, Луна, страдалица ты моя… любимая.
Луна одним махом погасила свечи и бросилась рыдать на груди мужа от того, что она теперь грязная шлюха, да потому, что любимейший Рем таки назвал её «любимой» и пожалел, но не оттолкнул, как падшую женщину, которой теперь она и была на самом деле. Хоть и забеременела она вне брака, но во имя спасения супруга от неминуемого, в следующую же ночь, насилия и, быть может, смерти или, что значительно хуже, заключения в Азкабан.
– Я сам куплю тебе Абортирующее зелье. Я слышал о… таких от Сева… Северуса Снейпа. Он и сам варил такие зелья для студенток по письменной просьбе их родителей или опекунов, и они скидывали нежеланный плод легко, даже на четвёртом месяце. У тебя же… там даже червячка ещё нет, одна оплодотворённая яйцеклетка. Постой, Луна, а когда у тебя были месячные в… последний раз?
– с надеждой спросил Люпин.
– В том-то и дело, пол-месяца тому, и сейчас самое опасное время для того, чтобы забеременеть, любимый мой Рем. От того я и, как это говорят, «подлетела», правда, не знаю, как толковать это слово.
– Залетела, моя ясочка, вот, как правильно. Но уже завтра…
– А вдруг я останусь бесплодной на всю жизнь, а, Ремус?
– Всё это россказни. От обычного Абортирующего зелья ведьмы, хоть впервые залетевшие, не теряют способности зачинать, иначе бы его не продавали в аптеках без письменного соизволения колдомедика-гинеколоджиста. Или как его там.
– Специалиста по женским проблемам, Ремус. И кто научил тебя этому гинеколо… ждис…
Ой, язык сломаешь.
– Северус научил, но я сказал не совсем правильно, а это просто название маггловского
– Откуда же твоему «невинному» другу, этому лжецу, знать…
Луна зашлась несколько истерическим хохотом.
Насмеявшись до слёз, она серьёзно сказала:
– Скоро Северус Снейп возвращается. Но не рассчитывай на него, он вернётся не один. Я уже говорила тебе об этом в его гостеприимном замке, но не сказала тебе, с кем он возвращается. В общем, с одной из известных тебе не понаслышке персон мужеска пола. А ну их обоих к Дементорам!
Луна второй раз за долгую ночь, незаметно подошедшую к утру, совсем рассвело, послала кого-то, какого-то мужчину вместе с Северусом, любимым Севом в даль светлую, в горы собирать помидоры. Ой, разошлась Луна! Не к добру такое поведение!
Ремус решил успокоить супругу и нежно, как только мог поцеловать… женщину, прикоснулся горячими губами к её полу-открытому от изумления рту и проник в него языком. Впервые за совместную жизнь, всего два с половиной месяца. Но для Луны этот отработанный Ремом с Люцем страстный поцелуй показался истинным откровением. Никогда ещё супруги не целовались так самозабвенно, никогда Рем не посасывал её язык, не проводил своим по всем закоулкам её испоганенного Аурорами рта. Никогда ещё не хотелось… так сильно забыться, растворившись в поцелуях обыкновенно сдержанного и только терпящего её мужа. Да они вообще никогда не целовались!
– Как ты нашла меня… там?
– нежно спросил Ремус.
– Ты ушёл, но мне не спалось, я была в крайнем беспокойстве… за тебя, вот и разложила простейшее руническое гадание на поиск любимого человека. Оно указало мне на дом Берканы*, то есть, в окружении остальных рун, всё говорило о злом, нехорошем месте. Я сразу догадалась, что это вовсе не «Башка Борова», куда ты отправился, но здание более дальнее и… тайное, то есть Министерство.
Ремус ещё раз страстно поцеловал такую смелую, умную, догадливую и очень-очень, даже излишне самоотверженную женщину.
Они прилегли на кровать, а до этого Луна сидела в обнимку с мужем, не стремясь лечь, выказывая честность своих намерений. Она, опоганенная, не смела претендовать на любовь супруга. То, что испоганили и самого Ремуса, многажды изнасилованного Аурорами, она и думать забыла. Для неё важен был её добровольный грех, а не то, что сделали с Ремом против его воли. Ведь он-то ни в чём не виноват! Это её, Луны, прегрешение, или, уж если на то пошло, неизбывная беда, что ей пришлось отдаться многим грубым мужчинам и… получить от этого ни с чем не сравнимое удовольствие.
Да, от членов коротких, длинных, толстых, тонких, французских батонов, нарезных, рогаликов, маленьких, мягковатых батончиков с отрубями и много ещё от чего. В общем, всего «хлебного» ассортимента, который только был в пекарнях всея Великия и Малыя магическая Британия.
Она была вскормлена этими «хлебо-булочными изделиями», насыщена ими до краёв, и всё равно хотелось желанного хлебного пудинга, члена супруга, такого вкусного и аппетитного, с корочкой…
И Ремус внял безмолвной мольбе жены и овладел ей, просто лёг сверху, а ноги Луна, по своему обыкновению, закинула на плечи супруга, трудившегося с невиданным прежде пылом в её поистине ненасытном влагалище.