Партизаны Подпольной Луны
Шрифт:
– Жаждет он боли сей всем телом своим прекрасным, ибо узрел уже нас с тобою, любящих друг друга, и ведает, какова мужеская любовь. Истомился он весь по мне, несчастный, и хочет он лишь одного - стать мужчиною со мною. От того и бился об стену, ибо думал, что безразличен он мне вовсе. Но не так сие. Я люблю его, понимаешь ли Квотриус?!
– В сердце моём ужились две любови, но разных - к тебе, о звезда моя путеводная, и к сему вьюноше несчастному, коему случилось давно уже полюбить меня, своего проф… учителя, прежде враждебного к нему. Так распорядилась Фатум, а супротив её решения нет иного пути, кроме, как исполнить повеление
– Что же до уборной, сам я подскажу Гарольдусу сходить в неё, ведь молод он и не знает многого, что знал ты, чистый голубь мой, Квотриус. И не покоробит меня упоминание об отхожем месте, ибо знаю я, что необходимо оно для меня с гостем моим драгоценным, соплеменником, прекрасным в совершенстве своём обликом. Таковой облик еси редкость даже в той… будущей Британии, хоть и известной лепыми своими мужчинами премного среди народов Континента.
– Не думай, что заполонил ты сердце моё эпитетами столь прелестными, о Северус честь свободного человека давно уже потерявший. Ибо пояло ты меня, свободного домочадца твоего и… брата, столь грубо, что насилием обернулось соитие то давнее.
– И, хоть со слов твоих ведаю я, что есть Британниа, но не говорил ты мне, что еси «Контингент». Да и дело не в этом, а в том, что считаешь ты Гарольдуса обликом лепым, а не уродливым, как я полагаю. И в случае сием не промысел священной богини в решении твоём, но лишь похоть. И ведаю я причину её - стал ты необуздан в утехах любовных после соитий с женщиною, за одну ночь столь множественных, коих подарил бы ты мне за неделю лишь.
– Случилось тебе, что жаждешь ты соитий плотских боле, нежели до ночи сей. Вот и решил ты утолить жажду свою не с женщиною, в кою войти ты не сможешь, ибо понесла она, да и не пожелаешь, как сужу я по рассказам твоим. И решил ты завести себе двоих возлюбленных, дабы в ночь одну иметь ласки, что мои, что сего, бывшего ещё недавно рабом, Гарольдуса. И как не противно тебе будет иметь его, на латыни цивилизованной еле говорящего?
– Представь себе, мой миленький, злопамятный дружок, оченно даже и приятственно. Пойдём-ка лучше в трапезную, выпьем понемногу за любовь нашу тройственную, а то после всего сегодняшнего пережитого и увиденного головушка моя бо-бо вельми. А завершил бы всё это ты, братик, со своими нравоучениями, с кем мне дозволяется спать, а с кем же вовсе нет.
Снейп закончил словесную перепалку с братом, так некстати пришедшуюся и изрядно утомившую ему мозг и снова разболевшуюся голову, на шуточной смеси народной латыни с высокопарной, как выражается его жёнушка, поцелуй её Дементор, как говаривал Гарри, ещё на языке Истинных Людей, в письку… Нет, не стоит волшебной нелюди соваться в эту дыру, а то ведь без положительных эмоций остаться может - уж больно место это ненасытно у супружницы, вот и обдаст его такой отрицательной энергетикой, что Дементор-то и развеится без следа. Жалко крошку.
Северус знал, что Квотриуса от такого слога коробит и вознадеялся что братец угомонится. Ведь всё уже было сказано, но…
Квотриус думал иначе…
… - Не будешь пить со мною, тогда, что ж, напьюсь в одиночестве, - сказал Снейп неожиданно грустно.
Ему очень не хотелось терять благорасположение брата, своего ласкового и нежного возлюбленного, столь умелого и радующегося всё новым ласкам, друг другу им даримым. Ведь с Квотриусом очень
Способен он пока что разве только на кажущееся бесстрастным, но почему-то такое… возбуждающее прикосновение к краешку губ Северуса, но это только при народе - сам же Гарри уже хорошо научился целоваться с Северусом, но… наедине. Северус некстати вспомнил, что до сих пор не может вспомнить его - своего первого поцелуя - без дрожи, которой сопровождался лишь первый раз с Квотриусом. Но ведь… тогда он готовился стать мужчиной, а сейчас… Это было просто невиннейшее прикосновение, на которое Снейп почти не отреагировал бы, будучи с Квотриусом.
* * *
Я вижу признаки великой весны,
Серебряное пламя в ночном небе,
У нас есть всё, что есть.
Пришла пора. Откроем ли мы дверь?
Вот едут партизаны полной луны.
Моё место здесь.
Вот едут партизаны полной луны.
Пускай…
«Аквариум»
Глава 2.
– Хорошо, о Северус, переменчивый ветер мой. Выпью я вина, а после желаю я овладеть тобою в знак того, что ты ещё любишь меня.
– Значит ли сие, что хочешь ты жестоко иметь меня, отплатив суровостью лишь за то, что пригрел я несчастного Гарольдуса у груди своей?
– Нет, не за то, что пригрел, а за то, что возлюбил. И не грубым буду я с тобою, но ласковым. Ибо хочу я ещё раз доказать тебе, о Северус, возлюбленный мой паче чаяния, как умел я в соитии плотском. Дабы отвернул ты лик свой от Гарольдуса девственного.
– Но ведь был неумелым и ты, о Квотриус, вспомни! Даже целоваться ты не умел вовсе. Или уже запамятовал ты о сием?
– То уже в прошлом, поспешу заметить тебе. Я же о настоящем речь веду и о будущем. Можешь ли представить ты себе, как больно звучит признание твоё о любви к гостю негожему в душе… Да во всём, что есть у меня.
Братья вошли в трапезную, и Северус распорядился тотчас появившемуся Выфху, чтобы пришёл Наэмнэ с его отменным, сладким и крепким вином.
Наэмнэ пришёл вовремя, а то Квотриус собирался было покинуть трапезную и удалиться к себе «курять» сигаретумы, то есть, те самые эрзацы, которые во множестве изводил Снейп ещё в позапрошлую, бессонную ночь перед свадьбой.
– Не желаю я пить за любовь ко двоим одновременно.
– Так выпьем за нашу с тобою, о Квотриус. Она же настоящая, невыдуманная, осуществляемая почти ежедневно. Разделённая, одна на двоих. Разве что-то не устраивает тебя, о привередливый брат мой возлюбленный? Вспомни и подумай, до каких высот страсти добрались бы мы, если бы не злонамерение Адрианы?!
– Подумать можно, что и после нашей любови не услышал бы ты вскрика коего-то условленного от нового твоего возлюбленного, Гарольдуса.