Партизаны. Цирк
Шрифт:
— Вот этот, — сказал Бруно.
Ключ легко повернулся, и Робак выдвинул ящик. Ван Димен хотел было броситься вперед — вполне объяснимая, но тщетная попытка, потому что Кан Дан обхватил ученого могучей рукой. Бруно подошел к ящику и начал быстро просматривать документы. Он отобрал пачку бумаг, пролистал оставшиеся, проверил их еще раз и задвинул ящик.
— Готово? — спросил Робак.
— Готово.
Бруно засунул бумаги глубоко во внутренний карман своего аляповатого костюма. Робак разочарованно протянул:
—
— Ну, насчет этого не переживай, — подбодрил его Бруно. — Главные сложности еще впереди.
Все спустились на восьмой этаж, Ван Димен — по-прежнему со связанными руками и заклеенным ртом. На этом этаже жили работники тюрьмы, и он мог попытаться привлечь их внимание. Здесь не было охранников — ни спящих, ни бодрствующих, и, можно сказать, им крупно повезло: в отличие от бумаг Ван Димена охранники были расходуемым материалом.
Бруно направился прямо к двери возле лестницы. Она была не заперта, стоящие в комнате ящики с картотекой — тоже, да и кому бы здесь понадобилось их запирать? Бруно начал открывать ящик за ящиком, быстро пробегая бумаги глазами и попросту бросая ненужные на пол.
Робак произнес, глядя на него с некоторым удивлением:
— Еще недавно ты чертовски торопился убраться отсюда. Что это за комната?
Бруно бросил на него короткий взгляд.
— Помнишь, ты передавал мне записку?
— Ну.
— Вот тебе и ну. «4.30. Западный вход. Без вопросов. Ручаюсь жизнью». Здесь у них тюремный архив.
Ничего больше Бруно не успел объяснить, потому что неожиданно нашел то, что искал. Это оказалась какая-то подробная схема, возле которой был напечатан список имен. Бруно быстро просмотрел ее, удовлетворенно кивнул, бросил бумагу на пол и повернулся к выходу.
— Снова изображаем из себя менталиста? — поддел его Робак.
— Вроде того.
Они спустились в лифте на пятый этаж и прошли по стеклянному переходу между зданиями в тюремный блок. Здесь присутствовал элемент риска, но незначительный: единственными людьми, которые могли бы заметить их в похожем на аквариум переходе, были охранники со сторожевых вышек, но сейчас они были не в состоянии что-либо видеть.
Когда они дошли до закрытой двери в конце перехода, Бруно задержал остальных:
— Стойте! Я знаю, где здесь комната охраны, — за углом налево. Но я не знаю, патрулируются ли коридоры.
— И что? — спросил Робак.
— Есть только один способ выяснить.
— Я пойду с тобой.
— Нет. Тебя пока никто не узнал и не должен узнать. Не забудь, что цирковой артист Робак сегодня участвует в представлении. А также Кан Дан и Мануэло, не говоря уже о Владимире и Йоффе.
Мануэло остолбенел:
— Твои братья?
— Конечно. Они здесь. А где еще, по-твоему, их могли держать?
—
— За это скажи спасибо тайной полиции. Так что мои братья могут спокойно выступать, никто не предъявит им никаких претензий. Какие тут могут быть претензии? Они были просто заложниками, их держали для того, чтобы я хорошо себя вел. Ты ведь не думаешь, что полиция признается в похищении и в требовании выкупа? За границей подняли бы такой шум!
Мануэло обиженно заметил:
— До чего же ты скрытный!
— Это верный способ выжить.
— И как ты дальше собираешься выживать?
— Смотаюсь отсюда.
— Ага. Нет ничего проще. Взмахнешь крылышками и полетишь.
— Примерно так. У Робака в мешке есть маленькое устройство. Стоит его включить, и через двадцать минут здесь будет вертушка.
— Вертушка? То есть вертолет? Откуда ему здесь взяться, черт возьми?
— С американского военного корабля, который курсирует вблизи берега.
Все лишились дара речи. Потом Робак сказал:
— Невероятно скрытный. Значит, ты единственный из нас, кто уезжает?
— Я беру с собой Марию. У полиции есть магнитофонные записи, свидетельствующие о том, что она по уши завязла в этом деле.
Друзья непонимающе уставились на Бруно.
— Ах да, я забыл сказать. Мария — агент ЦРУ.
— Очень, очень скрытный, — медленно повторил Робак. — И как же ты предполагаешь ее забрать?
— Зайду за ней в цирк.
Кан Дан печально покачал головой:
— Совсем сошел с ума.
— Иначе меня бы здесь не было, правда?
Бруно нажал кнопку на конце черной ручки, снял с предохранителя автомат и осторожно открыл дверь.
Тюрьма в «Лубилане» ничем не отличалась от других тюрем: ряды камер по всем четырем стенам здания, проходы вдоль камер, отделяемые перилами от глубокого проема, простирающегося на всю высоту здания. Охранников нигде не было видно, во всяком случае на пятом этаже. Бруно подошел к перилам и взглянул вверх, а потом вниз в пятнадцатиметровый проем. Утверждать с уверенностью было трудно, но он не увидел никого из охраны. Не слышно было также, чтобы по галереям кто-либо ходил, а ведь тюремные охранники, в особенности военные, не отличаются легкостью походки.
В шести метрах слева через застекленную дверь пробивался свет. Бруно тихо, как кошка, прокрался к двери и заглянул внутрь. За маленьким столиком сидели всего двое охранников. Они явно не ждали ни начальства, ни инспекционной проверки, потому что на столе стояли бутылки и стаканы. Мужчины играли в неизменные карты.
Бруно толкнул дверь. Оба охранника повернули головы и взглянули в непривлекательное рыло «шмайссера».
— Встать!
Они с готовностью подчинились.
— Руки за голову! Глаза закрыть, да покрепче!