Парвус. Часть 2
Шрифт:
— Прости, тебе, наверное, неприятно такое про отца слушать. Справедливости ради про моего можешь говорить, что хочешь.
— Лой, — медленно обратилась к парню Медея. — Ты употребляешь?
Она не верила, что тот придумал все это, будучи просто пьяным.
— Вредина, если я начну употреблять, имея неограниченный доступ к яду, то откинусь через два дня. — Он сказал это так, словно Медея не понимала очевидных вещей. — И да, я ненавижу зависимых и становиться одним из них не собираюсь.
Она недоуменно хлопала глазами. Слова Лоя смешались в непонятную кашу. «Кто такая Аниса? Почему Лой уверен,
Тот широко улыбнулся пялящейся на него и, поманив ее, произнес:
— Если тебе тоже нужно выговориться, я к твоим услугам. Пообнимаемся, и я готов вернуться к делам.
В его словах была несостыковка, и Медея спросила:
— Не думаешь, что Фейт послал меня убить тебя?
Лой закатил глаза и проворчал:
— Фейт считает меня плохим управленцем и не будет убивать, чтобы мое место случайно не занял сильный, по его мнению, человек. Проще бороться с тем, кого ты знаешь. А ты просто могла сказать, что не хочешь обниматься. — Лой чуть эмоциональнее добавил: — Отец с тобой вообще ничем не делится, раз о таких элементарных вещах мне приходится тебе рассказывать. Это еще один минус работы на него.
— Еще один? — вопрос вырвался из Медеи без ее разрешения.
— Да, главный это то, что будь ты на моей стороне, мы могли бы постоянно обниматься.
Слабо связный ответ Лоя говорил девушке, что, возможно, тот все же слишком пьян и доверять его словам не стоит.
Глава 27. Воровка
Медея нашла Нила на рынке. Он стоял среди толпы, слушающей проповедь.
— Сомнения в нашей душе не должны сбивать нас с истинного пути, — гласил мужчина с камня. Говоривший возвышался над остальными. — Путь этот нам проложил Пророк. Он хочет, чтобы наши жизни стали лучше, а убеждения крепче. Отбросив пагубные привычки, мы сможем стать на светлую сторону. Каждая душа стремится к очищению. У каждого из нас близкие умирали от яда, так давайте же не позволим нашим детям повторить их путь.
Медея потащила Нила от человека, который, судя по всему, еще долго будет вещать со своего пьедестала. Нил оборачивался на говорившего до тех пор, пока они с девушкой не повернули в узкий переулок.
— Как прошло с твоим парнем? — поинтересовался Нил, освобождаясь из хватки.
Она шла с бледным лицом, глядя прямо перед собой.
— Он не вернется.
— Шутки у тебя странные, — проворчал Нил. — Он единственный сын правителя. Лой не может не вернуться.
Медея сама не верила до конца в сказанное Лоем. Особенно в тот факт, что ему была выгодна должность аппера, чтобы предотвращать набеги власти на свою банду и что он отказался от этой идеи просто потому, что не мог находиться с Эйкеном долго в одном помещении. «Какой из него Крысий король, если он одного человека потерпеть не может?!» Девушка не понимала, что делать с полученной информацией.
А ушла Медея спокойно лишь потому, что Лой посреди своей речи уснул. Она не стала искушать судьбу и будить его. Девушка покинула притон с мыслью, что блондин сумасшедший, но чем дальше она от него находилась, тем реальней казались его слова.
С Нилом Медея простилась в третьем
Дверь за спиной девушки закрылась, а она отправилась на второй этаж. Время собираться на работу. Медея двигалась словно в тумане. Направляясь к Лою, она хотела разубедиться в своих подозрениях насчет Крысьего короля, а вместо этого сын правителя загрузил мозг новыми вопросами. Уличные лампы еще не успели полностью разгореться, когда Медея прибыла к северным вратам. Самым странным в рассказе Лоя было то, что блондин сокрушался об убийстве толстяка-людоеда.
Сын правителя повторял, что ему жаль, что пришлось убить толстяка, чтобы про Медею никто не узнал. «Убивать тех, кто носит костюм гораздо проще, чем тех, чьи глаза видно», — так Лой выразился, прежде чем уснул.
Девушка прекрасно понимала его душевные переживания по поводу убийства. Единственный человек, лицо которого она видела перед смертью, до сих пор ей снился. Тот ребенок, в которого она выстрелила по приказу отца.
Серый длинный коридор закончился металлической дверью. В комнате с множеством шкафчиков стоял запах сырости. На вошедшую Медею уставились красные глаза. Юния просверлила девушку взглядом, но ничего не сказала в присутствии других людей, переодевающихся в белые защитные костюмы.
Медея совсем забыла, что привела в квартиру Нила капитана и оставила того наедине с Юнией. Ночь и так прошла беспокойно, а судя по недовольному лицу бывшей соседки, рабочая смена тоже не предвещала ничего хорошего.
День под палящим солнцем тянулся медленно. Тея вновь сокрушалась, что ее раздражает караулить колонки. Юния так ничего и не говорила Медее по поводу капитана, даже не заикалась, что он приходил. А Медея ничего не рассказывала про Лоя, не понимая, как с ним поступить. Сидя на площади, где Пса должны были убить по приказу Крысьего короля, Медея думала, что стоило убить Лоя в притоне, когда тот уснул.
Но она не смогла. Он выглядел не таким уж и бездушным, а еще и беззащитно посапывал. Нож, который девушка взяла у пьяницы на улице, она вернула сидящему в луже мужчине и, находясь на площади у колонки, девушка пожалела об этом. Медея помогала набирать людям воду, но периодически жидкость переливалась через края, за это со стороны Теи летели ругательства.
В конце концов, старшая отправила Медею отдыхать к стене. Девушка сидела там до самой ночи. Темень на улице принесла беспокойные разборки между жителями. Улаживая их, времени на размеренное общение у троицы апперов не осталось.
Юнии даже пришлось пользоваться пистолетом. Она чуть не подстрелила Медею, когда на ту бросился человек, которого апперы должны были утихомирить. За это Юния весь спуск извинялась перед напарницей. Та разводила руками и говорила, что ничего страшного не произошло. О том, что у Медеи, возможно, появились седые волосы, она говорить бывшей соседке не стала.
«Седину среди белых волос видно все равно не будет», — думала девушка, покидая штаб апперов. Юния почти бежала за ней на остановку. Они влетели в полный вагон. Двери за ними сразу закрылись. Качнувшись, поезд тронулся.