Пасечные рассказы
Шрифт:
Не шевелюсь..., нет желания! Сижу, затаив дыхание! Растворяюсь!..
...А на том берегу тихонько напевает песню речной соловей - варакуша. Фьювитькает, тютюшкает, трещит клювом, - заканчивает песню характерным - "варак, варак..., варак...". Красивая птичка, с радужным синим пятном на груди. Часто посещает меня по утрам, шныряет возле ульев.
Мыслей никаких, - оставил на пасеке, слушаю и созерцаю!.. О чём-то шепчутся-шушукаются колосья камыша. Ветерок легонько колышет, - перебирает их пряди. Где-то за болотом, далеко, кличут журавли, наелись лягушек. Блеет барашком - токует тонконогий бекас. Непередаваемые душевные ощущения!..
Опять, который день, на болоте орёт ишак. Такую птицу я не знаю, но слышу не впервые. Может, кто-либо, из скрытных пчеловодов
Откуда-то изредка прилетают чужие рои и заселяют мои ловушки. Значит, кто-то в моих угодьях держит пчёлок, и знакомиться со мной не спешит, да и я не стремлюсь нарушать покой, навязываться к скрытному человеку. Черемшанка научила не замечать соседей - общение с нелюдимыми особями-конкурентами в пчеловодстве обходится себе дороже...
Сегодня охраны мало. Взрослое население ульев послано разведчиками ещё с ранья за добычей и некому меня гонять по пасеке, все заняты делом. Некоторые пчёлки плюхаются мимо прилётной доски, отдыхают, тяжело дышат, и, передохнув, со второго раза попадают в леток, - эти прилетели издалека, прельщённые обилием цветов и нектара, возможно, за пять-семь километров.
В полдень, из-под листа металлочерепицы, оставшейся от стройки, выползает семейство Чучи. Гадюка Шуша с подрастающей дочкой Клавой, похожей как две капли воды на мать с красивой блестящей чешуйчатой кожей, украшенной пёстрыми зеленоватыми узорами. Потом выползал толстый и чёрный, как африканец, папа погреться на солнышке, которого я назвал Чучей за его привычку издавать похожие звуки. Прежде чем скрыться поднимал головку и издавал звуки похожие на чш-ш-иу-уч-шь...
Видел я их не часто, а больше узнавал о их деятельности: - устроенных лёжках среди травы и стремительно уменьшаемом количестве ящериц под ногами, которые шуршали в траве. Пугали меня, показывая свои серые и чёрные хвосты. Привлекаемые пчёлами три особи обитали с начала лета у наших ульев. До занятия пчёлами я не знал, что змеи питаются ещё и насекомыми: кузнечиками, жуками .... Знал, что змеи не опасны, пока на них не наступишь или не надоешь им своим присутствием.
Мама Шуша с дочкой не часто попадалась мне на глаза из-за своей природной осторожности. Большие неудобства приносил болотный гад Чуча. Дремал на солнце, развалившись кольцом возле ульев или вытянувшись на тропинке к туалету после удачной охоты, и надо внимательно смотреть под ноги, чтобы нечаянно не наступить ему на хвост.
К змеям я относился терпимо, мог любоваться изяществом их движения и раскраской кожи. Бывало, даже спал с огнёвкой в детстве, ночуя с отцом в стоге сена. Мелкая гадюка с бронзовым брюхом спала на моём кирзовом сапоге, пока отец прутиком не забросил ее в кусты. Встречи со змеями в те времена были обычным делом, и я, не в пример моим сверстникам, никогда не убивал их, а вежливо обходил стороной. Лишний раз старался не беспокоить.
Знали об этом и мои соседи, - обходили пасеку стороной. Но не знали, что скоро уменьшится количество ящериц. Мышей станет меньше, а змеи уйдут в своё болото к ужам и лягушкам до следующей весны.
В этом году покинули пасеку раньше. Чуча спал в траве и попал под газонокосилку. Зрелище не из приятных, и то немногое, что от него осталось немедленно убрали коршуны, камнем падая с высоты.
Рядом с пасекой на опушке леса поспела клубника, радуя полянками с ароматными вкусными ягодами. В этом году цвела обильно и попала под дожди - поэтому уродилась. По сырым местам появились первые грибы подберёзовики, значит, и первый слой берёзовых белых через день-два можно ожидать Боровики у нас уже отошли в первой половине июня, когда бывает не до них, но мы успеваем ухватить и заморозить пару вёдер, и следующий слой будем ждать после августовских дождей.
Июль вершина лета!.. Страда на пасеке. Только успевай комплектовать четвёртые корпуса и подставлять в разрез под третьи. Иногда давал сразу и пятые с переборкой гнезда и установкой в каждый корпус по две вощины.
Звон стоит в ушах от стрекотания "кузнечиков" - пятнистых крапивников. Самая горластая птичка-невеличка в моих краях. Повиснет
Где-то в лощине, рядом с пасекой живёт птичка-сверчок, бегает-шныряет под ногами, словно мышь, проворно лазает, скачет в густых ветвях акации, не успеешь поймать взглядом, а её уже нет, только веточка колышется - не поёт, а тихохонько пиликает на скрипке. Разновидностей сверчков обитает в моих краях много, всех и не упомнишь.
Дичаю!.. Устал от одиночества! Уже разговариваю с деревьями, цветами и птичками, - не хватает общения. Слышу, кто-то из кустов зовёт меня по имени, вздрагиваю от наваждения, оглядываюсь, давно не видел в окрестностях людей. Это мои соседки подшучивают, пытаются звать меня по имени, но только некоторые научились произносить моё имя - Вить... вить... вите-ти-тию!.. витью... витья!..
– приглашают послушать свои песни. Большая синица подпевает: - Ви...ть-я..., - медленно выводит мелодию, как бы учиться озвучивать по слогам, затем зачастила: - Витья-витя-витя... Зовёт заглянуть под полог леса, где еды всем хватит, и на прощание: - фью-вить!.. Исчезла, только её и видели! Голосистая пеночка тоже зовёт послушать её соло.
Наступает время, когда начинаешь скучать по человеческому общению, -одиночество становится невыносимым. Поэтому зачастил к своему приятелю, стоявшему с пасекой в тридцати километрах от меня. Оба радовались этой встрече, приятель тоже испытывал ностальгию по человеческой речи. Устраивались в походных условиях на пнях с костром и прочими удобствами в тени под пологом берёзовой рощи. Попивали чай в больших количествах, под хоровое пение работающих пчёл и мелодии птичек над головой. Делились происшедшими событиями на своих пасеках, говорили о том..., о сём..., и расставались в приятном расположении духа! Да и мало ли найдётся тем для разговора у двух фанатиков-пчеловодов, любящих своё занятие. Мысли завести телевизор нам не приходили в голову. Телевизионные новости и прочие программы не вписывались в действительность наших медовых островков затерянных в океане цивилизации! Оба занимаемся улучшением породы своего народонаселения. Отслеживаем результаты своих экспериментов, ведём ежедневные наблюдательные журналы, изучаем законы пчелиного общежития. Маток знаем "в лицо".
Где-то в старинных изданиях прочёл, что семья, увлекающаяся алкоголем, больше всех заготавливает мёда и вырождается к осени. Не ухаживает за маткой, не чистит ячейки для кладки яиц. Пчёлки-пьяницы становятся вороватыми, не боятся быть убитыми и смело лезут за мёдом в чужие семьи. Днём и ночью от таких пчёл правильным семьям покоя нет! Такая семья не заботится о воспитании детей себе на замену и зиму не переживёт. Некоторые пчеловоды знали это и подпаивали пчёлок забродившей медовой сытой, чтобы те ограбили соседние пасеки. Я относился к такой информации не более, чем легенде.
Более наслышан об иных людях, с иной жизненной философией потребления, - "после нас хоть потоп", тоже называющих себя пчеловодами и исповедующих роебойную систему. Применялась в каменном веке - древний человек разыскивал жилище пчёлок в дуплах деревьев, пещерах - мёд забирал, а гнёзда разорял.
Их последователи, особо жадные до денег, в августе лишат семьи возможности размножаться, и с окончанием медосбора в природе заморят пчёлок "веселящим газом" или вытряхнут-выгонят из ульев пчелиный народец на произвол судьбы. И летают бездомные, жаля всех вокруг. Тем самым "роебойщики" увеличат свои доходы за счёт мёда, оставляемого пчёлам на зиму, а это приличная сумма в деньгах, - получается 30-35 кг мёда с семьи. Даже при оптовой сдаче перекупщикам, выгода перевешивает все моральные принципы роебойщиков. Цены на пчелопакеты весной позволяют приобрести 3-5 семей, - вместо затрат на одну зимующую, - и ни каких забот! Этих предпринимателей становится в нашей стране всё больше, а время, когда каждый пчеловод-любитель занимался улучшением семей (селекцией) - осталось в прошлом.